— …Тогда они вырезали у нее коно… — он показал пальцем себе между ног. Это было довольно самокритично. Я тоже сомневался, что у него там яйца.
— …и разрезали ее на мелкие кусочки, — продолжал он рассказывать американцу и, как ни чем не бывало, уплетал последний кусок мяса. Описываемое расчленение женского полового органа его (Феррана) ни капли не смущало. — Каждый взял себе кусочек, перевязал его веревочкой, и у каждого из нее появилась же…
— Ты офигел?! — прервал я его рассказ о самозарождении жизни из кусочка мертвой плоти. Это единственное, на что меня хватило от такой наглости. — А Келли что будет есть?
— А что, она еще не ела? — изобразил колумбиец удивление. — На, — он протянул блондинке обгрызенный кусок, — я еще не доел.
— Приятного аппетита, Отавиу, — сморщилась девчонка. — Давайте собираться.
И взялась за лямку рюкзака.
Где-то через час лес стал редеть. Деревья с огромными стволами и досковидными выростами исчезли окончательно, а змееподобные корни остались. Плохо проходимые туманные леса, перевитые лианами и увешанные лишайниковыми бородами, сменились непроходимыми зарослями кустарников и травы выше человеческого роста.
Резкий, пронизывающий ветер продирал насквозь, и мы приоделись, кто во что мог. Из-за ветра в разряженном воздухе дышать стало особенно тяжело. Продираться сквозь заросли стало еще сложнее. Отавиу, шедший первым, ныл и требовал нож. На что я ему возражал, что раз он сожрал всё мясо, ему и отрабатывать. А охотничий нож — не мачете, для вырубания травы не приспособлен. О том, что ножик я ему не дам ни при каких условиях, даже если на него пума набросится (и особенно в этом случае), я не говорил. Но, полагаю, это читалось между строк. Поэтому колумбиец ныл, но шел вперед. Правда, через каждые пять минут требовал привал. Я настаивал, что осталось уже немного. Не знаю, сколько именно "немного" нам оставалось на самом деле, потому что несмотря на то, что лес стал мельче, туча, сквозь которую мы пробирались, не давала ничего рассмотреть дальше пяти метров. Единственной радостью (и долгожданным отдыхом для Феррана) стал обнаруженный им куст ежевики [1]. Он был быстро объеден в восемь рук и четыре рта. Колумбиец воспрял духом и двинулся вперед, в надежде найти еще. Даже ломанулся. Наверное, рассчитывал оторваться, чтобы новая находка досталась только ему. Увы, никто отставать не хотел. Когда мы вышли на ровную поверхность, я сначала подумал, что это такая же площадка, как та, на которой мы останавливались на перекус. Для Феррана. Но мы шли вперед, а площадка не заканчивалась. Впереди появилась лужица воды. Это определенно была вершина.