Справа мелькают одноэтажные частные домишки с шиферными крышами. Мы тормозим на углу около саманной хаты.
– Надо подождать минут пятнадцать, – сообщает Гвоздь, – барыги еще нет.
– Ты все знаешь, а? – Вадик улыбается.
– Он всегда много базарит, если к нему приехать раньше полудня, – не обращая внимания, продолжает Гвоздь, – начнет городить всякую чушь, что он вообще не банкует.
– А может, мы с него спросим, как с понимающего? – Вадик улыбается еще шире.
– Спросим, когда возьмем, – Руслан неожиданно выключает рокабилли, музыка глохнет на половине такта. Он принимается нервно курить.
– Открой бардачок, – просит он Гвоздя. Гвоздь открывает. Руслан достает черный пистолет с коротким стволом. Прижимает его к щеке, затем неожиданно вскидывает вытянутую руку и направляет пистолет мне в лицо.
– Паф-ф-ф! – говорит он. Пустой ствол внимательно смотрит на меня.
– Газовый, – говорю я.
– Газовый, – Руслан засовывает пистолет под рубашку, – всего два раза стрелял из него по делу, и то в собак.
Как только он уходит, Руслан переворачивает кассету. Никакого рокабилли на этот раз, страстный и мнительный Depeche Mode. Англичане, знаете ли. Эта песня с альбома, где розочка на обложке нарисована, – «Violator», – красивое слово.
И только тут меня словно начинает переть по-настоящему. Я запрокидываю голову назад, и небо двоится у меня в глазах. Мне вдруг делается так мучительно тоскливо, что по коже бегут мурашки. Один и тот же звук в песне, высокий и долгий, словно позывные радиомаяка. Мне становится так плохо, что хоть плачь. Я принимаюсь моргать, чтобы разогнать уже вскипающие было слезы. Ведь я, между прочим, потерял свою любовь вчера, не забывайте.
– Русик! – кричит Вадик сквозь музыку. – А ты был во Франции?
– Я пригнал Wolfswagen оттуда, – мечтательно вспоминает Русик.
– Джо Дасэн, – голосом Петрушки объявляет Вадик и довольно правильно поет четыре такта.
Я открываю рот и произношу несколько слов.
Очень тихо.
Только для себя.
«У зеленого окошка с традесканцией некрасивая девочка бредит Францией».
Я чувствую, что у меня немного напрягается член. Мне хочется, чтобы на земле сейчас хоть ненадолго была свободная любовь.
И тогда я отыскал бы мою Алену.
Наверняка.
У зеленого окошка с традесканцией некрасивая девочка бредит Францией, – только бы не забыть об этом, господи, только бы не забыть.
Гвоздь возвращается. Он идет к машине, дважды не сдерживая самообладания и оглядываясь по сторонам. В машину Гвоздь запрыгивает, не открывая дверцу. Руслан выключает музыку и вопросительно глядит на него.
– Гони, шеф! – он щурится, как кот, обожравшийся сметаны, но еще не вполне поверивший в то, что это ему сойдет с рук.