— Полагаю, что неплохо.
— Ты изменилась, — он провёл по моим гладким волосам.
Выпрямленные, они стали казаться тёмно-медовыми, почти карамельными. Красивые ровные пряди, непривычные для меня, но такие «взрослые».
Я легко приняла эти изменения, они мне нравились. Держаться за свои пушистые перья, было глупо и наивно, как и все те смешные строгие платья, как у старушки, и носочки под туфельки на низком каблучке и ещё полсотни странных привычек. Теперь казалось, что до этой недели я упорно делала из себя взрослую и все равно казалась девочкой в мамином наряде.
Вчера меня научили наносить элементарный «незаметный» макияж, объяснили почему мои брови «возмутительны» и дали кучу советов, относимых мной к разделу «полезных».
— Ты накрасилась?
— Немного. Тебе не нравится?
— Я считаю, что тебе это идёт, но ты из тех, кто выглядит хорошо и без макияжа. И я не лукавлю. Твои новые волосы хороши, и тебя не портят, но я не против этого пушистого облачка, что было раньше. А вообще… это же не моё дело, верно?
— Какие мудрые слова, — я невольно рассмеялась и испортила соблазнительную тишину.
* * *
— С чего мы начнём нашу операцию? — спросила я.
Мы шли пешком до кафе, где собирались обедать. Была суббота, яркая и брызжущая остатками августовского солнца, и мне отчаянно хотелось не проводить её дома.
— Полагаю с того, чтобы определить кто же тот таинственный возлюбленный Оксаны. Думаю, что это и есть ключ от всех дверей. Она одинока. И ей совершенно точно не за что бороться. То что скажет Ирина Николаевна будет законом, пока у Оксаны нет мотивации поступать иначе.
— Как его искать, если мы ничего о нём не знаем?
— Он фотограф.
— Ну… не только в мире, но даже в городе… тьма тьмущая фотографов!
— Да. И мать Оксаны нам ничем не поможет, потому что счастье дочки — последнее, что её интересует. Значит… сама Оксана.
— Она когда-то говорила о нём?
— Нет. Никогда. Всё то я знаю мне поведала, ты будешь смеяться, Ванесса.
— Что? — я даже остановилась посреди тротуара и уставилась на Ивана, который продолжал идти вперёд по-инерции ещё некоторое время.
— Что? Она знает все сплетни в доме!
— Никогда бы не подумала…
— А ты по-английски с ней говорила?
— У меня слабый английский и её бесил мой акцент.
— Единственная польза от знания английского языка, узнать однажды сплетни от болтливой гувернантки.
— Кто бы мог подумать, что Ванесса болтлива…
— Да, но всё что она знает — такие же сплетни, которые кто-то неизвестный ей передаёт. Я не знаю больше сплетников в доме, так что ниточка обрывается. Нужны новые пути по добыче информации.