Прихожу в себя, лёжа на чём-то мягком. Кажется, я в своей комнате.
Меня слепит яркая вспышка света. Тогда боль снова даёт о себе знать.
Меня нашли. У меня не вышло. Меня убьют, — первое, что приходит в голову.
Хриплю, стону от тупой боли в груди. Я открываю глаза и снова закрываю, заметив как надо мной возвышаются четыре мужских силуэта.
— Пришла в себя? — пренебрежительно спрашивают. — Ещё и лицо себе всё изуродовала перед самой свадьбой!
— Какой ещё свадьбы? — охрипши скулю, не разобрав кто там смеет говорить обо мне.
— Господин, что намерены делать с девчонкой?
— Выброси эту некондицию в море, — спокойно отвечает, судя по голосу, тот самый госоподин Каплан. — Она же именно туда так рвалась!
— Не нужно трогать меня, прошу вас, — скулю я без сил, когда ко мне, беззащитной и обездвиженной, приближается один из амбалов, а трое других мужчин стоят позади и смотрят на всё это безобразие. Но если двое мужчин смотрят на меня с явной тревожностью, среди которых сам Эмир, то Каплан — с хладнокровным безразличием.
Слуга дьявола без усилий перекидывает меня на своё плечо. Свисая вниз головой, я не могу никак противостоять этому. Сил нет никаких, голова кружится, тошнит.
— В море? Вы уверены? — переспрашивает верзила.
Хоть у кого-то в этой комнате ещё остались живые клетки мозга.
Молчание и бездействие в ответ. Я сама притаилась, ожидая, что у этого человека с каменным сердцем имеется хоть крупица сострадания.
— Ладно, Шах, отпусти девчонку! — распоряжается Каплан и тот кладёт меня обратно на мою кровать.
Не помню, как я оказалась в своей комнате. И вообще, как долго я была в отключке?
Дёргаюсь от Шаха и сворачиваюсь калачиком, накрывая себя одеялом почти с головой. Мне жутко холодно.
— Доктор, возвращайтесь к себе. И мы, Шах, тоже пойдём. Дальше Эмир сам разберётся.
Незнакомый пожилой мужчина с чемоданчиком, какие обычно бывают у врачей, послушно исчезает из виду, как и охранник с Капланом. Мы остаёмся с Эмиром вдвоём и ничего хорошего ждать не приходится больше.
— Что со мной? — спрашиваю я, потирая виски.
Он присаживается в кресло напротив, забрасывает ногу на ногу.
— Хочешь искупаться? — игнорирует мой вопрос.
Он говорит обычным тоном. Без нажима, как будто мы с ним хорошие друзья.
— Не уверена, у меня кажется сотрясение, — корчусь я от приступа головной боли.
— Каплан и Шах ушли, у тебя появился шанс сбежать отсюда. И да, ты права. У тебя сотрясение, но неужели оно помешает тебе вырваться на свободу?
— Но куда мне бежать? Мы отрезаны от большой земли!
Он подымается из кресла, встаёт на колени у кровати, в которой я лежу неподвижно. Большим пальцем он стирает со лба мою кровь.