Я скидываю рубашку, стараясь не прикасаться к его коже, чтобы не получить электрический разряд.
Во всём этом не должно было быть никакого скрытого подтекста. Так я думала, пока одна ладонь Эмира не ложится на мою талию. Я цепенею моментально, а другая его рука уже тянет за кончик полотенца, которое через секунду валится к моим ногам.
Нет никакого смущения внутри, только необъяснимое томящееся чувство, овладевшее каждой клеточкой моего предательского тела.
К лицу моему приливает кровь, кожа вспыхивает под его потемневшим взглядом, блуждающим по телу, а руки мои мне уже не подчиняются. Против воли творят нечто странное. То, что я не могла бы позволить себе раньше.
Не сводя с него глаз, я расстёгиваю ремень, выдёргиваю его из шлёвок и бросаю на пол. Уголки губ Эмира вздрагивают в едва проглядывающейся улыбке, когда я замечаю выпуклость в области ширинки его брюк. Сглатываю, понимая, к чему всё это ведёт, но почему-то не отступаю, хоть и должна. Должна прекратить это немедленно.
— А ты оказалась нетерпеливой, — охрипши произносит, поднеся ладонь к моему подбородку, большим пальцем он проводит по сухим губам. Другая рука его уверенно скользит по моему бедру вверх, разнося дрожь по всему телу. Эмир тянется губами к моему лицу, я со вистом втягиваю воздух, когда его губы накрывают мои, но он лишь произносит в них: — Извини, но как-нибудь в другой раз. Мы не можем задерживаться.
Эмир отстраняется от меня на шаг, чтобы напоследок запечатлеть мой обнажённый и униженный образ, а потом скрывается в комнате, предоставив мне возможность выдохнуть.
Рухнув на кафельный пол, я наконец прихожу в себя.
Что это было?
Под натиском нахлынувших ощущений я чуть было не предложила себя человеку, лишившего меня всего: прошлого, будущего, даже имени родного.
Это был какой-то гипноз. Странный, неподдающийся никаким объяснениям. И с этим чувством неудовлетворённого возбуждения, окутывающим мой разум словно коконом, я просидела бы ещё долгое время, если бы Эмир снова не показался в ванной комнате.
Держа какую-то зелёную тряпку в руках, он поднимает меня с пола.
— У нас нет времени. Тебе нужно одеться, — прикладывает платье ко мне, хмыкает. — Не твой фасон, но тебе должно подойти.
Как чётко Эмир подметил, говоря, что это не мой фасон. Да и платьем эту необъятную вещь сложно назвать. Оно в пол, совершенно не подчёркивает фигуру, делая из меня бесформенное непонятно что.
Как оказалось, ужин проходит на свежем воздухе под звёздным небом. Эмир крепко держит меня за руку, когда мы выходим из особняка на террасу, откуда слышатся голоса, преимущественно женские.