Я накрываю своей ладонью его руку, касающуюся моей щеки, и от волнения прикрываю глаза, когда замечаю, как Эмир подаётся ко мне своим лицом.
Боже, судя по всему, меня ждёт поцелуй, на который я совсем не напрашивалась, но внезапно осознаю, что хочу этого. Хочу этого поцелуя, думая, что он сможет стать трамплином в нашем дальнейшем общении.
Но вместо слияния наших губ происходит то, чего я меньше всего ожидала.
Сначала раздаётся треск дерева, я испуганно распахиваю глаза, увидев губы Эмира в считанных сантиметрах от себя, а в следующий миг скамейка под нами ломается на две части и мы заваливаемся на сырую землю.
Это было так неожиданно, что первое время я не понимаю, что произошло, но когда сбоку от себя слышу заливистый смех Эмира, сама не могу удержаться от накатившего на меня смеха.
— Как ты? Не сильно ушиблась? — спрашивает он сквозь непрекращающийся смех, приподнявшись и нависая надо мной. Бегает расширенными зрачками по моему лицу, как будто и впрямь обеспокоен.
Я зарываюсь лицом в своих ладонях, прячусь в них от стыда и мотаю головой.
— Жить буду, бывали падения и пожёстче.
Эмир быстро поднимает меня на ноги, стряхивает с моей одежды сухую траву и берёт за руку, потянув в сторону дороги.
— Поехали домой.
На губах моих тут же увядает улыбка.
— Хорошо, — безрадостно отвечаю, оглянувшись на скамейку, которая теперь представляет собой руины.
Эх, как же не вовремя ты сломалась.
24. Взглянуть в глаза прошлому
Как только мы вернулись в особняк, я вела себя уже более осмотрительно с каждым человеком, живущим в этом доме. Постепенно я начала вживаться в роль послушной жены. Порой я ловила себя на мысли, что это всё по-настоящему. Я даже примеряла на себя фамилию Элмас.
Элмас Диана Карловна.
С какой стороны ни посмотри — эта фамилия не подходит мне по целому ряду причин.
Хотя бы потому, что те люди, которые носят её — поголовно отвратительные. За исключением разве что Марии.
За всё время пребывания в этом доме она единственная душа, которая ни разу не посмотрела на меня свысока.
Эмир любит Марию, как родную мать. Конечно, лично он не признавался мне в этом. Этого человека крайне сложно вывести на разговор, касающийся его и чувств, сидящих внутри него.
Я и так всё вижу. Научилась видеть со временем.
А вот что стало с его настоящей матерью, я пока не интересовалась. Мне хватило и того, чем поделился Эмир со мной. Боюсь, если он расскажет мне ещё и о своей матери, то я точно умру от передозировки печальной информации.
Нетрудно догадаться, что мать Эмира так же погибла при трагических обстоятельствах. Это можно прочесть по его глазам, по которым я также научилась распознавать не только его настроение, но и то, как много боли и страданий повидали эти глаза за всю свою жизнь.