— Разве у нас есть какие-то правила? — скрестив руки на груди, я подозрительно посмотрела на Курта.
— Их не так уж и много, но они всё же есть.
— Например? — заподозрив неладное, хмыкнула я. — Чего я не знаю?
— Это напрямую касается тебя. Но тебе это не обязательно знать.
— Курт, я ценю, что ты беспокоишься обо мне, но Крис не тот человек, которому нужны твои правила, — я взяла их обоих за руки и повела в гостиную. — Сейчас у нас в планах оценить бабушкины старания. Пирог нас поджидает.
— Хлоя, пообещай, что со следующего семестра будешь приезжать к нам чаще, чем раз в четыре месяца, — сказал Эби, положив себе и Нику ещё по одному кусочку пирога.
— Я постараюсь, — честно ответила я, сидя за столом. — Здесь сейчас не так уж и плохо.
— Ты шутишь? — пискнула Шерил с набитым ртом. — Здесь офигенно! Я бы тут осталась навсегда. Миссис Митчелл здесь всё здорово обустроила, — посмотрела она на мою бабушку, которая, кажется, только что покраснела. — Кстати, пирог просто восхитительный! Поделитесь рецептом?
— О, я не делюсь своими рецептами, — сказала бабушка, убирая со стола пустые тарелки. — Даже Хлоя до сих пор не знает мой особенный рецепт яблочного пирога.
Это действительно так, сколько бы я ни пробовала испечь яблочный пирог самостоятельно, у меня даже близко не получалось сделать его таким, каким делала его бабушка.
— Какая вы загадочная, миссис Митчелл, — сказал Кристофер, помогая ей прибрать со стола.
— От Ноя так и не было вестей? — спросил Ник, за что получил от Эби громкую оплеуху.
Все вокруг, как один, замолчали и уставились на меня, я отложила вилку и перестала жевать, пирог комом застрял у меня в глотке. Курт прочистил горло и решил как-то исправить внезапно накалившуюся обстановку, но он не успел, потому как все мои внутренности в один момент скрутило, и, не выдержав, я со скрипом отодвинула стул и, извинившись перед всеми, побежала к себе в комнату.
— Ну, молодец, придурок! — услышала я голос Курта, когда уже бежала вверх по лестнице.
Я добежала до своей комнаты и, войдя в неё, незамедлительно направилась к полке с альбомом, я открыла его в самом конце и достала его первое письмо. Я не стала читать его и делать себе ещё больнее, я просто прижала его к груди, и, подойдя к кровати, улеглась на неё и закрыла свои глаза. Только так я могла видеть его. Его образ прочно засел в моей памяти, я помню всё до мельчайших подробностей: его маленький шрам на брови, его родинку над губой и даже узор его синих глаз, обрамлённых чёрным ободком вокруг. Такие глаза мне никогда не забыть.