Почувствовав, что Ева подходит, я улыбнулся. Сейчас она в меня влюбляется, я это чётко осознавал. И, когда она будет привязана ко мне всеми возможными способами, я скажу ей. И буду надеяться, что ко мне у неё чувства долга не будет. И жалости тоже.
Ева подошла к скамейке, села рядом. В зале было не так чтобы много народу, она положила голову мне на плечо. Пару раз вздохнула и сказала:
— Я устала. Меня все бесят. Хочу перегрызть кому-нибудь глотку. Желательно, отцу.
От неё я такой кровожадности не ожидал, поэтому спросил:
— С чего такие настроения?
Ева ответила без раздумий:
— Потому что я ненавижу, когда кто-то из-за своей тупорылости думает, что может лезть в мою жизнь, а я потом ещё и плохая остаюсь, когда не позволяю им этого делать…
Я улыбнулся. Боевой дух у Евы на уровне, ничего не скажешь.
— Никто не пролезет, Ева, я всё для этого сделаю. И постараюсь даже никому глотку не перегрызть.
— Мне кажется, чтобы он успокоился, его нужно отправить на тот свет. Я от тебя этого не требую, и сама этого сделать не смогу, но мне кажется, он сам с этим прекрасно справится…
От таких мыслей её срочно требовалось отвлечь, к тому же, и правда прошло уже слишком много времени:
— Попробуй брату позвонить, вдруг он уже прилетел, — сказал я, заглядывая Еве в глаза. Она была грустной, но, вспомнив, для чего мы вообще здесь находимся, быстро достала телефон и набрала номер брата.
Я не думал, что он и правда уже прилетел, мне просто казалось необходимым заставить Еву не думать о том, что лезло ей в голову, но, судя по тому, что она отвечала, он уже был в аэропорту.
Как только Ева убрала в карман телефон, она сразу же соскочила с места и сказала:
— Пошли давай, он там наверное с ног валится после перелёта, — в её голове слышались обеспокоенные нотки, и я улыбнулся. Определённо, брат, несмотря на своё долгое отсутствие, был ей близок.
Ходили по залу мы недолго. В какой-то момент Ева сорвалась с места и с разбегу напрыгнула на высоченного парня, который даже меня был, наверное, немного повыше. Она пронзительно запищала, обнамая его за шею, а он, кинув камуфляжную сумку на пол, обнял её в ответ.
— Ну, всё, придушишь же, сестрёнка.
Ева выпустила его из плена, а он вопросительно посмотрел на меня, когда она подошла ко мне ближе.
— Привет, — усмехнулся я, а Ева скорчила виноватую мордашку и сказала:
— Знаешь, Игорь, мне кое-что тебе нужно рассказать…
* * *
Брат Евы сидел за столиком в кафетерии, в котором мы осели сразу же после того, как она заявила о необходимости поговорить, и пытался прийти в себя от того самого “кое-чего”, что она ему рассказала. В общем-то, сказала она ему только одно: его племянникам уже больше двух недель от роду.