Такое общество утрачивает былой радикализм, связанный с ожиданием светлого будущего и намерением построить его любой ценой. После революционных боев конца 1960-х годов новых стычек труда с капиталом не предвидится. Но от этого людям не легче, поскольку надо как-то переносить унылое настоящее. «Психическая жизнь, — отмечает Андерсон, — становится хаотичной и судорожной, подверженной внезапным перепадам настроения, несколько напоминающим шизофреническую расщепленность» [Андерсон 2011: 76]. Люди то превращаются в неумеренных потребителей различных благ, заболевая своеобразной «товарной лихорадкой», то погружаются в «глубочайшую нигилистическую пустоту».
Усложнение психической жизни неизбежно влияет на культуру. Трудно понять сложное общество, оставаясь в рамках научных дисциплин, созданных эпохой модерна для решения задач модернизации. «Некогда четко отделенные друг от друга дисциплины — история искусств, литературная критика, социология, политология, история — стали утрачивать свои ясные границы, скрещиваясь между собой в гибридные, междисциплинарные исследования, которые теперь нелегко отнести к той или иной области» [Там же: 81]. Литература может иллюстрировать ход общественных процессов, изучаемых социологами. Политологам надо знать историю, чтобы разобраться в современности. А экономика, как выяснилось, зависит от сложившихся в стране институтов.
И наконец, искусство. В эпоху модерна оно, по мнению Андерсона, было революционным и направляло разрушительную энергию революции против буржуазной морали. Однако в период постмодерна «противник без всякой победы над ним исчез» [Там же: 110]. Мультимиллиардер Билл Гейтс, поднявшийся «из низов» и тратящий много денег на благотворительность, совсем не похож на былых капиталистов. И с ним невозможно бороться старыми методами. Капиталисты в эпоху постмодерна демократизировались, а трудящиеся массы обуржуазились. В итоге искусство из средства борьбы превратилось в товар. «Постмодерн в области культуры характеризуется подавлением всего того, что находится за пределами коммерческой культуры» [Там же: 137].
Концепция постмодерна Джеймисона — Андерсона, бесспорно, носит на себе следы марксизма, и это определяет некоторую ее односторонность. Тем не менее она демонстрирует, что постмодерн— не просто «игра в бисер», а своеобразный ответ на происходящие в обществе перемены. Данный вывод следует иметь в виду всем исследователям, занимающимся развитием современного общества, а не только марксистам и специалистам в области культуры, которые слово «постмодерн» используют чаще других.