Но видя отсутствие реакции с моей стороны, она насторожилась и на полшага отступив и с тревогой спросила, — ты ведь не забыл меня?
Положение надо было как то спасать, похоже это знакома Дани и судя по тому что она его ждала — близкая знакомая. Так что я сделала единственное что можно было сделать в такой ситуации — сбросил рюкзак на дорогу и шагнув к не ожидавшей такого девушке, крепко её обнял и поцеловал.
— Конечно не забыл, милая, — прервав поцелуй шепнул ей на ушко.
Но видя её расширившиеся от удивления глаза, понял, что сделал всё-таки что-то не то. Да и тут как назло какие-то мелкие дети пробегая по улице начали кричать: «А Даня Городской Милку целует!», «Целует! Целует!».
Девушка, же отойдя от шока отвесила мне пощёчину и развернувшись бросилась по улице прочь. Странно — сколько не смотрел модельных ситуаций в нейропространствах разных людей, всё должно было пойти иначе. Но как бы то ни было я только что лишился проводника по деревне, а возможно приобрёл некоторое количество проблем.
Отступление
Маришка идя из коровника, куда ходила помогать матери, домой, невольно задумалась — после того как они вернулись из города (куда ездили всей семьёй на торжественное собрание), обратно в деревню что-то изменилось. Во-первых, на второй день после возвращения, мать почему-то достала из запертого на замок шкафа её новое платье, купленное в прошлом году и отложенное на «всякий случай». Платье было красивое, с миленькими цветочками, жаль только она немного выросла и платье было самую капельку маловато, глядя на то, как и сама мать стала носить новые вещи достанные из загашника, Маришке стало понятно что ей больше не придётся занашивать до дыр одни и те же вещи. Во-вторых, отец на следующую неделю перестал, вообще, пить самогон и стал курить только в обед вместе с остальными мужиками на МТС. В-третьих, Стёпка Иванов — первый деревенских хулиган, перестал всех задирать и ходить по деревне, после бани, с оглоблей урожая пришибить бабу Глашу. Теперь он работал на заготовке силоса и всем рассказывал что знает как силос ещё эффективней.
Да и вообще вся деревня как-то странно преобразилась — председатель колхоза выделил из запасов кучу фляг с краской, которые много лет стояли в одном из складов и уже практически полностью превратились в камень. Мужики собравшись в одну из суббот покрасили все заборы и фасады на улице Ленина в красивый красный цвет, а председатель пообещал что закажет ещё краски, чтобы покрасить все чёрные от старости заборы в красивые яркие цвета. Теперь хоть по улице стало гораздо приятнее, но покраской заборов дело не ограничилось. Опять же, с разрешения председателя, мужики собравшись на очередной субботник разрыли тракторами Яшкин лог и набрали там гравия, которым отсыпали все улицы в деревне — теперь после дождя не разводилась грязь и можно было ходить не только в сапогах, но и в ботиночках. У неё например тоже были красивенькие ботиночки которые мама достала из сундука. В них было не стыдно ходить в клуб, тем более там вместо скучных собраний теперь каждые выходные собирались все жители и обсуждали что бы улучшить в деревне. И высказывались не только взрослые, но и дети. Даже она когда председатель, в очередной раз, предложил высказываться всем желающим, рассказала что поросятки страдают. Раньше когда она носила мама обед в коровник, на обратном пути ей всегда давали ведро молока для поросяток, а сейчас мама почему-то перестала так делать.