Коридор же перегораживает вертушка, а рядом за конторкой подпиливает ногти девица с ярко-красными волосами.
— В игровую зону вход только вместе с госпожой, — меланхолично замечает она, когда я замираю у перегораживающей проход вертушки, — выбери себе хозяйку и приходи. Мы пропустим. Не стоит беспокоить тех, кто свой выбор уже сделал.
Черт!
Нет, можно было бы проскочить, и рвануть следом — но рядом с этой вот администраторшей стоит бугай, один удар которого гарантирует мне крепкий нокаут. Нет, пожалуй, я не готов к такому быстрому завершению этого вечера.
И все же, еще минуту я стою, провожаю взглядом парочку. Ровно до той поры, когда Хмельницкая затаскивает этого своего Пэйна в дверь с пылающим алым цифрой «5». Ну, хорошо хоть их номер не за поворотом коридора оказался…
Мне нужно поторопиться.
Я возвращаюсь в барный зал, оглядываюсь. Я совершенно точно замечаю несколько женщин, поглядывающих на меня с интересом.
Что там говорила сделать хозяйка клуба? Снять рубашку и пиджак? Это поможет?
Пальцы, расстегивающие пуговицы на груди, немного ватные.
Что я делаю вообще?
И все-таки — только подумаю о том, как далеко Ирина может зайти с этим своим Пэйном — движения становятся все более резкими.
Он не будет прикасаться к ней. И она — она не будет смотреть на него, как на единственного мужчину на планете.
Моя! Эта чертова дрянь — моя, будь она не ладна! И я сделаю все, чтобы этого ушлепка рядом с ней не было.
В голове такой сумбур, что даже анализировать это все не хочется. Рубашку и пиджак я таки складываю стопочкой и оставляю на кожаном диване. Искренне сомневаюсь, что кому-то надо их спереть.
Возвращаюсь к барной стойке, снова усаживаюсь на барный табурет. Кстати, бар — самое освещенное место в зале, поэтому сейчас сложно не ощущать себя товаром на витрине.
— Руки на колени положи, — советует бармен, — и глаза опусти, они это любят. Когда демонстрируют готовность покоряться.
Гениальные советы от явного раба.
Хотя… Кажется, в ином свете меня здесь и не рассматривали. И эта мысль на самом деле меня парализует, как только осенила. И… Нет, я же не такой. Не Нижний.
И самолюбие вдумчиво замечает: «Ты в этом уверен, Антоша? Что ж тебя так от Хмельницкой-то повело, после ресторана?»
Бля, еще никогда я настолько не ощущал себя сумасшедшим. Это какое-то раздвоение личности, не иначе. Но нет. Я совершенно точно уверен, что нет. Я не Нижний. Не раб!
Я сижу боком к барной стойке, поэтому ничего удивительного не случается, когда моей спины касаются чьи-то острые ногти. Тем не менее, я вздрагиваю.