Вот только ни за какие деньги я сейчас этого не сделаю.
Она не возвращается. Вот не возвращается и все. И после первого часа её отсутствия — становится очевидно, что я ожидаю её совершенно зря. Интересно, на что она рассчитывает? Что нарисует отчет за полчаса? Ну, что ж, тогда на выходе с моей фирмы она получит самые поганые рекомендации, на которые у меня хватит фантазии.
Интересно, что она там делает? Может, решила поплакаться Смалькову о своей несчастной судьбе и боссе, который не дает нормально работать? Ну-ну. Если так — то я, значит, уже взял и выиграл. Ведь получается — она не может выполнить рабочую задачу.
Да-да, я знаю, что задача и сложная, и неприятная, и нудная, но работа — она и в заднице крокодила работа, и её надо делать. В конце концов, пункт первый моего офисного диктата: «Начальник всегда прав». Второй — думаю, и сами понимаете какой.
К концу второго — я уже дышать не могу от ярости. Какого хрена она себе позволяет игнорировать мои прямые распоряжения? Совсем уже заигралась в эту свою Госпожу?
Ох, зря я об этом вспомнил, на самом деле.
Мне и так хватает… напоминаний о вчерашнем — почти всякое движение отдается болью, и сидеть у меня получается только чуть ли не затая дыхание.
Госпожа главная стерва тоже никак не унималась, и постаралась сегодня вытянуть это наружу, а тут еще и сам вспомнил…
Эхо приходит тут же. Волной глубокого жара, что прокатывается внутри, от кончиков пальцев на ногах и до затылка. И вот они — черные точечки перед глазами, кружатся и пляшут.
Хочу. Её — хочу. Снова. Опять. Еще сильнее, еще хуже. В этой её роли. И себя — в своей, принимающим её…
Трэш какой-то… И пик этого трэша— это мой железобетонный стояк на все эти мысли.
Бля!
Что она со мной сделала? Я не понимаю. Не хочу понимать. Но за то, что она сделала со мной именно это — я её и ненавижу.
Я — не Нижний. Не раб. Ни Хмельницкой, ни какой другой стервозине. И то, что произошло вчера — уже не повторится. Никогда не повторится.
Еще бы никто не узнал, что я дал себя выпороть как сопливого напакостившего пацана…
Да еще и скулил восторженно, и просил еще…
Как же хочется Хмельницкую придушить в какой-нибудь кладовке. И пусть эта тайна сдохнет вместе с ней…
Дверь кабинета открывается.
Да неужели? Явление Мадамы ничтожному боссу все-таки произойдет?
Я поднимаю голову.
Вот только в дверях кабинета Хмельницкой стоит не Ирина. А Ольга Ивановская, собственной персоной. Стоит себе, губки томно дует, прядь волос на палец накручивает.
— Тебе чего? Ирину? Вышла. Шляется не пойми где, — раздраженно выдыхаю я, снова чиркая маркером по хвосту столбца в таблице. Снова утекающие копейки. Нет, блять, куда вообще смотрел Смальков? Хотя, это же он уволил предыдущую бухгалтершу и поставил вместо неё Хмельницкую.