— Ну что за глупости ты говоришь? — я вскакиваю со стула, сгребаю девушку с кровати и вжимаю в себя. Глажу по растрёпанным волосам, по вздрагивающей спине, целую лоб и укачиваю в своих руках. — Тише, Мила. Тише. Ты не обуза. Мы придумаем, как защитить тебя от твоего отчима. Слышишь? Защитим. Посадим этого чёртова ублюдка за решетку. Отрежем ему яйца и в глотку засунем.
— Марк, не стоит в это впутываться.
— Я уже в это впутался. Впутал в это свою семью и свою Любимую девочку. Мила, мой дед шантажирует. И я понимаю, что раз он связался с твоим отчимом, то его бизнес связан не только с производством мебели. Нам остаётся только держаться вместе. Делать вид, что мы покорно согласны играть свадьбу.
— Хорошо, — соглашается покорно, опуская голову мне на плечо. — Хорошо, Марк. И спасибо тебе.
Мила засыпает на моём плече, щекоча дыханием шею. Совершенно разные ощущения. Стоит только дыханию Анютки коснуться моей шеи, как тело тут же реагирует на её близости. Стоит только коснуться, даже посмотреть взглядом своих зелёных глаз, как член твердеет. Я её ревную к каждому столбу. Стоит только представить, как кто-то её касается, как из груди рвётся звериный рык. Её хочется спрятать от всех. От всего мира. Присвоить себе. Заклеймить. Оставить на шее, на груди, на бёдрах засосы. Следы своей страсти. А ещё лучше надеть на тонкий пальчик обручальное кольцо.
А Мила… её дыхание только щекочет шею. Девушка вызывает только жалость и желание защитить. Сделать всё, что в моих силах, чтобы Милена стала счастливой.
Кладу девушку на кровать, накрывая одеялом. Погладил по голове. На телефон позвонили. Боясь разбудить Милену, схватил телефон и выскочил в коридор.
— Да, бать, — принял вызов.
— Самолёт завтра в пять утра вылетает. В аэропорту на входе в четыре вас будет ждать мужчина, фотографию отправлю. До завтра, сынок.
— Пока, бать. Спасибо!
Завёл будильник на три утра и кинув подушку на пол, лёг спать.
Как батя и говорил, у входа в аэропорт нас встречал мужчина с суровым выражением лица, которого сложно было не заметить в толпе. Он на голову возвышался над толпой снующих туристов.
Милена, которая до этого с сонным видом плелась следом за мной и путалась в ногах, вдруг пискнула и спряталась за моей спиной, ногтями вцепившись мне в руку.
— Что такое? — зашипел я от боли, оборачиваясь к ней.
Милена смотрела мне за плечо расширенными глазами, в которых плескалась паника вперемешку с радостью и волнением. — Мила, что случилось?
Девушка только мотнула головой, прячась за мной, приглаживая волосы на голове и прикусывая губы. Дернув плечом, понял, что от неё я не добьюсь никакого ответа. Ещё не тот уровень доверия, чтобы она рассказывала мне обо всём. Я видел, что сегодня она уже жалела о том, что рассказала вчера вечером. Видел по глазам, которые она отводила, по напряжённой позе, по резким движениям и задумчивой молчаливости. Она была пьяна. Вино развязало ей язык. Она держала в себе это два года, не смея никому рассказать. Боясь, что осудят, что посчитают виноватой во всём, как саму себя считала она. И я оказался просто рядом в тот момент, когда ей нужно было излить душу.