Аня, казалось, и не заметила его слов, не обратила на них внимания сразу. Потом только странно дёрнулась и вскинула взгляд.
– Кирилл. – Прошептала. – Кирилл Крайнов.
– Вы обвиняетесь в убийстве Павла Крайнова.
– Но вы же говорили про Кирилла. – Закончила фразу севшим голосом и было видно, как напряглась, как мысли собрать пытается, как ладонями в койку упирается, пытаясь встать или хотя бы поймать равновесие.
– Я передал Александру Юрьевичу ваши соболезнования по поводу гибели его сыновей. – Холодно добавил и подбородок задрал, пытаясь себя самого в бесстрастности к делу убедить.
Проговорил и на Аню посмотрел. На то, как дышать стала чаще, как в резком движении рот обеими ладонями залепила, потому что всё равно не справилась. Как мелко дрожали побелевшие пальцы, как в безмолвном крике спазмом схватило горло, как расширились зрачки и, только прикрыла веки, по лицу покатились крупные слёзы. Она дышала. Она шумно дышала, пытаясь остановить приближающуюся истерику, а слёзы текли, казалось, даже без её воли, просто спускались к острому подбородку и исчезали, соприкасаясь с подтянутым к нему одеялом. Судорожный вдох сменялся напряжённым подвывающим выдохом. Скрыть вой пыталась, но что-то мешало. Причину, что не позволяла выдать реальные эмоции, назвать не могла. Просто страшно стало. За себя, за Алису, за Пашу… И показать свою слабость страшно. Потому что рвать на части станут. Те, кто слабее первыми нападут! И Амелин сейчас как на жертву смотрит, примеряясь, с какой стороны ухватить, чтобы больнее было. Вот и закрывала рот, глаза закрывала, пытаясь в этой темноте спрятаться, потеряться. Вздрогнула всем телом и с громким хлещущим звуком всё лицо ладонями скрыла, замыкаясь в страхе, в истерике. Громко охнула, жадно хватая воздух, пополам согнулась, переживая болезненный спазм внутри. Пока ещё не осознала. Страшно, но не осознала. Только чувствовала, как из глубин сознания слетаются мысли, которые понять помогут. Их много, разные, не знаешь даже, на какую отозваться. Просто складываешь в бесконечные стопки, как файлы, которые обязательно нужно просмотреть, но не сейчас, сейчас их можно только упорядочить, распределить в порядке важности. И снова не справилась. Перед глазами эти самые мысли как картинки замелькали, демонстрируя глобальные по своему размеру бреши в некогда стальной обшивке контроля и порядка. Головная боль усилилась, звёзды перед глазами ярче стали, слёзы… их слишком много, а воздуха не хватает и понимаешь, что начинаешь давиться им, с самой собой борясь за первенство очередного вдоха.