– Как дела? – Спросил вкрадчиво. – Ничего не беспокоит?
На то, как Аня растерянно пожимает плечами, вроде как не поняла вопроса, посмотрел уже без интереса. На пустую тарелку кивнул.
– Вкусно. Того и гляди… готовить научишься.
– Вот счастье-то будет. – Азартно поддакнула, радуясь смене темы, и губу прикусила, когда волком глянул и вперёд накренился, над столом нависая.
– Маленький, если ты считаешь, что у меня не всё в порядке с головой, то очень сильно ошибаешься. – Угрожающе проговорил и потемнел с лица.
– Я…
Движением руки замолчать заставил, будто слово её в кулак поймал и с абсолютным спокойствием дождался момента, когда перестала бурно дышать, в желании продолжить оправдание.
– Если ты считаешь, что той смешной дозы мне хватило, чтобы память вырубить, то это даже обидно.
– Да я…
– И конечно же, если думаешь, что тебя в принципе забыть можно, то остаётся только посочувствовать.
Удовлетворённо улыбнулся, когда взгляд опустила, больше не делая попыток возразить.
– Ты маленькая и глупая! – Произнёс обвинительно. – Ты чёртова эгоистка! – Из-за стола встал и к Ане приблизился. – Ты даже не представляешь, что я пережил пока от спальни до кухни добежал, желая убедиться, что с тобой всё в порядке. – Прошептал с надрывом, в своё плечо лбом вжимая. – Ну? Что случилось? Чего удрала?
– Ты… Ты…
– Я помню каждое своё слово и я помню каждое твоё слово. Каждый вздох, каждый стон, каждое мгновение, пока не дышала, пережидая особо острые моменты. – Лицо её двумя руками обхватил, и взглядом пытался внушить то же, что говорил словами. – Ты не понимаешь, что между нами происходит, а вот я себе этого непонимания позволить уже не могу. И возраст, и положение не то. И сравнить есть с чем, потому ценю каждую секунду, проведённую с тобой рядом.
Первые слезинки стёр большими пальцами рук и снова к себе прижал, пока от облегчения ревела.
– Не уходи от меня, Маленький. Никогда. И пока со мной, всё буду делать, чтобы оставалась счастлива.
***
Вот это и было то самое безоглядное счастье. Сейчас счастье уже другое. Сейчас представляла его себе более глобальным, увесистым. Такое, к которому нужно уметь подступиться, чтобы не спугнуть и, уж точно, не нестись на полной скорости, в это счастье врезаясь. Теперь знала, что если врезаться, недолго и разбить. Как ни странно, Амелин тоже был частичкой нового счастья. Как лодка для утопающего в океане одинокого человека. Он вносил в жизнь смуту, он же её и гасил своей уверенностью, податливой улыбкой, порой, игривым, а, порой, заставляющим содрогнуться голосом.