Запрокинул голову, взгляд к потолку обращая, когда сын дверь за собой захлопнул и закрыл глаза, пытаясь боль перетерпеть. Ведь ему тоже было больно.
Выдержав какое-то время, на второй этаж, в комнату внучки поднялся и вошёл без стука. Окинул взглядом сидящую рядом с ней Аню, втянул в себя прохладный воздух.
– Ты поговорить хотела. – Тихо произнёс, стоя к Ане спиной. Опирался на парапет, в тёмную даль вглядывался, как вдруг обернулся. – Я готов тебя выслушать. – Добавил, вымученно вздохнув.
– Простите меня…
– Идём в кабинет. – Перебил и вышел первым, понимая, что что-то идёт не так, что выдержка подводит.
Он слушал Аню молча. Чаще смотрел мимо неё, но иногда буквально впивался взглядом в лицо, за встречный взгляд цеплялся. Смотрел и видел, что нет в ней сожаления. Понимание есть, а сожаления нет.
Потом вдвоём молчали, каждый о своём думал. Уже глубокой ночью Александр Юрьевич первым решил это молчание нарушить.
– Было в нём, Анечка, что-то такое, что никак не укладывалась в мою картину мира… – Глубоко вдохнул и задержал дыхание. – И ошибка в воспитании была. Моя, разумеется. Правда, я до сих пор не могу понять, где её допустил… – Прищурился, будто пытается далёкие дали разглядеть, на самом же деле в глубину себя смотрел. – Откуда в Паше это стремление, откуда эта жажда единовластия? Он уже давно шёл навстречу этому концу и, если спросить меня, знал ли я о том, каким этот конец будет, то я отвечу: «Да. Знал». Знал и молился о том, чтобы самому не дожить до этого момента.
– Если вы мне скажете уйти…
– Незадолго до случившегося ко мне приходил Кирилл. – Резко перебил Крайнов и увидел, как Аня сдавленно сглотнула. – Я удивился: ведь обычно он предпочитал выслушивать советы брата. Сломалось в Пашке что-то, Анечка. Давно уже и бесповоротно. Наверно, я струсил, раз не поговорил с тобой об этом сразу же… Стыдно признаться, но действительно струсил, правда, себе самому несколько иначе объяснял эту трусость: ведь ты никогда не выглядела в моих глазах жертвой. Можно спрошу почему?
Аня лишь покачала головой. Отрицательно.
– Я никогда не пойму тебя, дорогая моя. Но и никогда не посмею осудить. Каждый из нас совершает ошибки и следствием каждой такой ошибки становится один глобальный катаклизм в человеческих душах. Никто не идеален, но если у нас есть шанс всё исправить… – Зажмурился и дыхание задержал, будто личный такой катаклизм переживая. – Если у нас есть шанс всё исправить, то им обязательно стоит воспользоваться.
– Я вас поняла. – Сдавленно прохрипела. Наверняка зная, что слышала даже то, что Крайнов так и не осмелился сказать.