Каппа молчал, скрипя лезвием ножа в упершейся раковине хотящего жить моллюска.
– Ты стал много думать – понял я – Что самое хреновое – ты стал много думать о прошлом.
– Да – кивнул Каппа – Да…
– И эта хрень началась, когда мы вернули себя часть памяти после побега с Франциска.
– Да.
– Может лица твоих детей? Жены?
– Да.
– Ты ведь понимаешь, что пролетели десятилетия как минимум? А скорей всего мы пробыли в холодном сне куда дольше.
– Да.
– Они давно мертвы, Каппа. Они прожили свою счастливую или паскудную жизнь и умерли.
– Да.
– Тогда о чем ты думаешь?
– И в ту деревню… Бамбуковая роща?
– Чикурин. Да.
– Ты хочешь туда не ради отдыха. Там такие же как ты.
– Да.
– И? – равнодушно продолжил я, подгребая к себе следующий кусок мяса в потемневшей раковине – Ну придешь ты туда. Нальют тебе мисочку саке, дадут пожрать бамбуковых ростков запеченных с жопой панды. Может посмотришь на групповой танец с веерами… хотя вряд ли… потому что ты им чужой. Ты понимаешь это? Чужой среди своих.
– Да.
– Тогда какого хрена?
– Может удастся отыскать след – нож Каппы остановился, наполовину вонзившись между створок раковин брызнувшего водой или мочой моллюска.
Моллюск еще жив и уже мертв.
– Дай угадаю… ты смутно надеешься отыскать след твоих… потомков? Правнучка там… или бравый молодой воин правнук, что рубит бамбук, трахает сисястую соседку и не подозревает, что его прадедушка еще жив…
– Грубо… но да. Корни. Корни важны как для дерева так и для человека. Корни держат землю в земле, а человека в человеке.
– И не дают улететь – хмыкнул я.
– Да. Человек без корней…
– Свободен.
– Не нужен никому. Как ты и сказал, лид – чужой среди своих.
– Даже если найдешь их – своих потомков – ты не станешь им своим. Никогда.
– Я… это ответственность.
– Ответственность за что?
– За них. Я породил их. Я должен следить за их судьбами, за их жизненным путем, за тем как они шагают по этой жизни. Такова традиция. А я… я старше любого из них…
– Ну да. Глава рода как не крути. Даже если твоему правнуку уже лет сто и он седой как лунь, сидит себе иссохший под цветущей сакурой и сдирает шкуру с кошки для обшивки гитары…
– Сямисэна.
– То ты все равно будешь старше. Ты глава рода.
– Да.
– И ты им нахрен не нужен. Забудь.
– Не могу. Стараюсь… но не могу, лид. Эти мысли бродят у меня в голове. Я… я понимаю, что даже найди я их в деревне Чикурин – хоть кого-то из моих потомков – я все равно не смогу там остаться. Я воин. Я следую своим путем, что ведет к смерти.
– Ладно. Но… ты думаешь о мутном прошлом. О прошлом, где тебя даже не было. Ты похож на слишком впечатлительную и не тронутую мужиком ученую-историка, что слишком близко принимает к сердце написанное в учебниках про древние пиршественные оргии… ей тоже так сильно хочется там оказаться… и чтобы трахали, трахали, трахали!