Что случилось?
Почему вдруг Глобкон снял заказ на наши головы?
Что произошло за эти несколько дней? С чего такая кардинальная смена поведения?
Ненавижу подобное. Я еще не разобрался со старыми тайнами, не получил ответы, а тут уже подсыпают следующее ведро загадок.
Устроившись поудобней под боком остывающего внедорожника, прикрывшись с другой стороны толстым стволом недавно упавшего дерева, при падении выворотившего корнями настолько широкую неглубокую яму, что туда спокойно вместился внедорожник вместе с половиной загруженного прицепа. Добычи мы тащили столько, что я чисто из-за своей мерзкой гоблинской натуры собирался выкинуть половину – а то выглядит так будто мы тащим богатые дары собственной королеве. Но я сдержал порыв – мне на руку, чтобы вся обжитая территория Вест-Пик была под надежным присмотром Управляющей. Чем меньше сумрачных зон – тем лучше.
И это говорю я – гоблин, что начинал свой путь на сумеречных опасных тропах стальных коридоров Окраины Мира. Да… так всегда и случается. Пока ты вор, бандит и убийца с большой дороги, то сумрак твой лучший друг. А как только добиваешься определенно положения, то сумрак становится помехой – а вдруг уже ко мне подкрадется из опасной тьмы какой-нибудь вор, бандит и убийца с большой дороги. Больше света, гоблины! Больше света! Да… мне нужна «светлая» и хотя бы относительно безопасная база, где я смогу перевести дух. Добавить бы еще туда пяток медблоков, десяток торгматов, двадцатку бараков и зомбячью арену с высокой стеной – получился бы тот самый колоритный Уголек, что расположен впритык к Зомбиленду. Идеально для отсева и тренировки бойцов. Дерьмо сразу пойдет на корм зомбакам, слабые пройдут через ранения и починку, чтобы стать сильнее и в конце стать умелыми бойцами.
Я невольно взглянул на стену деревьев, что вместе с подступающей ночью скрывали от меня гору Олимп, которая в свою очередь накрыла своей жопой мою малую родину. Я гоблин рожденный на Окраине, что пригодился своему миру и был с грустью высран им в большой мир.
Дерьмовая ностальгия?
Нет. Это все Ссака с ее кучей записей. Едва очухавшаяся наемница, продолжая лежать, вся залитая медицинским клеем, замотанная бинтами, уже занималась своим покалеченным экзом, извиваясь потихоньку рядом с ним и вымывая из него кровь смоченными тряпками. Учитывая, что из одежды на ней были только те самые удобные трусы и бинты, можно быть уверенным, что никто из едущих в прицепе гоблинами не любовался природными видами – все они пялились на крепкую жопу наемницы. И не только на жопу. И ладно бы Ссака все это делала молча. Хотя она много не говорила… но она врубила еще несколько записей сдохшего под водой сурверского воина. Слова мертвеца заставили прислушаться к себе многих. И даже меня зацепило самым краем. Он оказался не так глуп этот Даттон, любитель юных смуглых жоп. Как раз сейчас ночной галдеж джунглей перекрывала собой еще одна из его записей. Потеющие у костров туземцы жадно внимали иноземной мудрости. Остатки сурверов удивленно таращились друг на друга и задумчиво перешептывались – они то знали Даттона.