– Не смей загорать. Млею от белизны твоей кожи.
Когда мы вернулись из свадебного путешествия – и вовсе распоясался. Вытащил как-то из шкафа все мои вещи, включая бельё, собрал их большую сумку, оставив только пару платьев, и понёс выкидывать.
Я бежала за ним с криком:
– Зачем ты это делаешь?! – и пыталась отобрать сумку.
Но воевать с Кириллом – всё равно, что с асфальтоукладчиком. Он мягко отстранил меня и сказал:
– Мы купим тебе всё новое, а из этого ты выросла.
– Что значит «выросла»? – возмущалась я, вспоминая, что некоторые вполне миленькие вещи я купила всего месяц назад.
– А то, Дарушка, – спокойно возразил этот деспот, – что теперь ты – моя жена. И должна выглядеть, как желанная женщина, а не как подросток-неформал, – он подошёл к мусорному контейнеру, что стоит на заднем дворе нашего с ним дома, и бесцеремонно зашвырнул туда сумку с моими вещами. Потом – притянул меня к себе, приподнял лицо за подбородок, поцеловал в заплаканные глаза и проговорил: – Любимая, трусики с медвежатами – конечно, верх милоты и даже немного меня заводят. Но, поверь, кружевное бельё и чулки заводят меня куда больше. – И, обжигая горячим дыханием шею: – Даже, когда я тебя просто представляю в таком виде.
В тот же день мы поехали по магазинам, и Кирилл мне накупил нарядов, которые больше подошли бы моей маме – это она любит элегантные платья, строгие костюмы, юбки и блузы. Я всегда предпочитала более свободную, молодежную одежду. Растянутый свитер и старенькие джинсы были моей любимой одеждой. Как и туфли на толстой высокой платформе. От них, как и от нескольких пар кроссовок, мой депотичный муж тоже избавился.
Я не могла ничего поделать – Киру даже скандал закатить невозможно. Он всегда умеет погасить любую мою вспышку – нежно, ненавязчиво, задобрив красивым подарком или просто зацеловав. А я, как мама, не умею долго дуться.
С обувью и вовсе удалось быстро убедить.
Как-то утром, когда я ещё нежилась в постели, он подошёл к кровати, опустился на колени и поцеловал мою ступню.
Мои щёки залила краска смущения от такой необычной ласки.
Кирилл улыбнулся и поставил на покрывало коробку.
Я заглянула в неё и увидела очень хорошенькие туфельки – светло-серые, нейтральные и очень стильные.
Кирилл нежно погладил мою ступню – она помещалась в его ладонь – и проговорил, наполнив голос обволакивающим бархатом:
– Такую изящную ножку нужно подчёркивать столь же изящной обувью.
Вот и пришлось мне осваивать туфли на каблуках.
Тоже было и с волосами.
Как-то я посетовала, что они у меня слишком длинные – тогда ниспадали уже почти до пояса – и что не мешало бы их подстричь.