Ещё несколько дней назад – встреться мы при других обстоятельствах – я бы лишь рассмеялась и сказала, что это мой муж скорее засадит ему кое-что кой-куда. Но теперь… я ни в чём не уверена. Я не знаю своего мужа. Он бросил меня в самый страшный момент. Если я выберусь живой из этой передряги (на целую и невредимую уже не надеюсь), то никогда ему этого не прощу. Никогда!
Но судьба в лице Вазира ещё не наигралась со мной. Он убирает свои мерзкие руки, которыми продолжал всё это время лапать и тискать меня, и командует:
– На колени!
Хлопаю глазами, не понимая, чего он от меня хочет. Я ещё не очень пришла в себя после его недавних прикосновений – кажется, у меня от них горит всё тело, словно медуза обожгла.
– На колени! – повторяет он, но уже куда более грозно и раздражённо.
– За-а-чем? – всё-таки выдаю я.
– Сосать будешь, сучка, – говорит он буднично, – раз я тебя решил пока не трахать.
– Не буду! – мотаю головой, а саму - тошнит от омерзения: мне даже говорить о таком гадко.
За два года, что я замужем, Кирилл даже не заикался о чём-то подобном. Сам же целовал меня во всех местах, но меня ни о чём таком не просил ни разу. Более того, однажды я произнесла при нём: «Все мужики любят минет», Кирилл устроил мне такой разнос! Чётко дал понять: существуют две категории женщин – которые знают, что это и делают это, и те, кто даже представления не имеет, что значит это слово. Именно к этой, второй, категории отношусь я. И поэтому, чтобы он никогда от меня ничего подобного не слышал.
– Ты – моя жена! – привёл он тогда своё любимый аргумент.
Кирилл просто полыхал гневом, серьёзно напугав меня тогда, показав, каким суровым и бескомпромиссным он умеет быть. С тех пор к этой теме мы больше не возвращались…
И вот теперь левый мужик предлагает мне… такую гадость! И ярится от того, что я отказываюсь.
– Ты будешь, сучка! – зло говорит он. – Будешь сама! И постараешься, как следует! А если не станешь на колени сейчас – перебью тебе ноги, выбью зубы, вставлю распорку и выебу в рот так, что год глотать не сможешь!
Давлюсь слезами, трясусь от ужаса и отчаяния. Ведь никто не помешает ему сделать то, что он говорит.
Но… пусть лучше убьёт, но на колени я не стану.
Убивать он меня не собирается – лишь даёт пощечину, такую, что у меня дёргается голова и клацают зубы, потом бьёт по другой щеке. Чувствую, как рот наполняется солоноватой тёплой жидкостью – Вазир разбивает мне губу.
Захлёбываюсь слезами, вою и падаю на колени, обхватывая себя за плечи. Не перед ним, а потому что ноги не держат, потому что сил больше нет. Меня в жизни никто даже не оскорблял, (Кирилл так и вовсе называл «Дарочка», «Даруша», «ПоДарёнок мой» и прочими нежностями), не говоря о том, чтобы бить.