- Отец наш, обрати свой взор на меня, - взгляд вверх, в кровавое небо покрытое трещинами, - Молю тебя о прощении этим людям.
Потом мне как и всегда становится страшно и даже жутко, таков Он. И вместе с тем же приходит благоговение.
- Черным по белому,
Белым по черному,
Я замыкаю круг.
Здесь, в этот час
Ваш завершится суд!
Кричу, голос эхом разносится по планете, но дальше не идет - видимо Он решил, что пока достаточно этого. Я слышу как они хрипят, как хватаются за горло. Слышу как кому-то его вспарывают и они падают, бьются в конвульсии. Кто то неслышно умирает дома, или в беге. Они бегут. Они всегда бегут, не понимая, что находятся в клетке и приговор уже приведет в исполнение, как только защитный барьер ломается.
Отец милостив. Он спасает их души, дает им шансы в других мирах, но они не ценят его стараний. Они только глумятся над Его любовью ко всем сущим Его созданиям. И потому за ними прихожу я.
Все завершается скомканно, как и обычно. С хлопком все быстро сужается в одну крохотную точку, а я спешу скрыться, пока на месте этой точки не возникла черная дыра. Не хочется потом выбираться из паралельной вселенной.
Дом встречает меня мрачным замком, каменной дорогой и криками на мосту. Вверху сотни и тысячи мерцающих огоньков, заточенных душ беснуются, мечутся в вечной предсмертной огонии, замершие во времени и пространстве за секунду "до". Есть такое выражение - совесть мучает. На такое обычно усмехаюсь, вспоминая этот мост и всех тех, кто попал в мои сети, в мой Ад. И после этого мира этих душ прибавилось.
Забавно все же, какие мы себе дома выбрали.
Бог живет на каком-то забытом островке, радуясь жителям, которого принимают его за простого духа и скорбит по своему народу, ставшим сейчас Авторами. Мир, Вечность... их так мало осталось.
Дружба и Любовь живут в саду яблонь, прячась от мира в тени деревьев и делая вид, что не замечают, как соседские мальчишки таскают у них яблоки по утрам.
Ложь скитается по мирам, вечный путник. Она, кажется, полностью во всем разочаровалась.
Правда обосновалась в каком-то небольшом кармашке и пишет книги, мурлыкая песни себе под нос.
Вражда - о ней давно никто и ничего не слышал. И я в том числе. Но жива точно, иначе бы откуда взяться всему этому ужасу, что творится?
А я усмехаюсь, наблюдая и карая. Все они ненавидят Его, я в том числе. Но что поделать, если семь голосов служат ему уже какой миллион лет? Семь голосов, которые любой слышал хотя бы однажды.
Конец