— Ладно, я пойду, — я сфокусировала взгляд на лице Павла.
Он ласково улыбнулся мне в ответ.
— Ты очень красивая, Сашка, — догнали меня его слова, когда я выходила из машины.
Я обернулась, черканула взглядом по лицу Павла и, улыбнувшись одними глазами, пошла дальше.
Когда я подходила к входной двери, вздрогнув, увидела Макса. Он стоял поодаль и курил. На нем не было куртки, только черный лонгслив с длинными рукавами. Он глубоко затягивался и выдыхал дым наверх. Резкий ветер моментально уносил его прочь.
— Тебе не холодно? — спросила я.
Макс не ответил.
Зло прищурившись, он спросил:
— Он поцеловал тебя на прощание?
Его ревность окрылила меня. Только благодаря этому разрушительному чувству, я могла понять, что Макс не равнодушен ко мне.
— Нет…
— А ты бы хотела? — он бросил окурок под ноги и наступил на него ботинком.
— А ты вернул Мане машину? — ответила я вопросом на вопрос. — Вы хорошо провели день?
Мое лицо пылало, глаза слезились от пронизывающего ветра.
— Да, — выплюнул он, с ненавистью смотря на меня.
— Помнишь ты говорил, что если переспишь с кем-то, то расскажешь мне об этом. Может, время пришло?
Я задыхалась, как от быстрого бега. Кровь шумела в ушах.
— Еще не пришло, — зло процедил он. — А ты мне расскажешь, а, Саша?
Он сверлил меня своими черными глазами. Ветер взъерошил его волосы, тонкая кофта трепыхалась от сильных порывов. Но Макс возвышался надо мной, как неподвижная скала, ледяная и неприступная.
— Расскажу! — почти крикнула я.
— И как, время пришло? — издевательски протянул он.
— Еще не пришло, — тихо, с ненавистью, повторила я его ответ и стремительно вошла в дом. Макс остался на улице.
Глава 23. День рождения Павла
Мой новый образ изменил не только меня, но и отношение ко мне. На улице парни подходили ко мне знакомиться, в университете я получила несколько приглашений «на чашечку кофе» и десятки заинтересованных взглядов.
А в моей голове был только Макс. Странная смесь ненависти, щемящей тоски, безнадежной нежности, разъедающего желания, одержимости и беспросветной отчужденности бушевала у меня внутри.
Я боялась показывать ему свои чувства. Была независимой, отстраненной и насмешливой. Макс угрюмо подыгрывал мне. «Поцелуй меня», — кричала я в мыслях, а в реальности разворачивалась спиной и уходила из дома, ощущая свинцовый неподъемный взгляд Макса.
После того, как Павел подвез меня домой, Макс стал реже появляться дома, был угрюм, необщителен и пасмурен. Со мной он разговаривал мало. Не касался украдкой, как раньше, не заходил без стука в мою комнату, не обжигал своим жадным взглядом, захватив в кольцо сильных рук.