Дом Альены да Айгит был, каким и всегда: маленьким, уютным, спокойным и светлым. Дейвин и забыл за хлопотами на Ддайг, а потом за годами суматохи в Новом мире, как это хорошо - быть дома. Альена почти не изменилась, но выглядела задумчивой и даже немного грустной. Дейвин сидел на полу у ее ног, положив голову на подлокотник ее кресла, и рассказывал. Это был уже не первый их разговор. За длинный предыдущий день Дейвин успел поведать все хорошее, что было с ним в Новом мире, и все хорошее, что он узнал и увидел. Настало время говорить о плохом. Как в детстве, вернувшись домой на каникулы, он сидел у ног матери, и, как в детстве, она его слушала. Сын открыл Альене горькие вещи, но она даже под присягой не могла бы сказать, что ее сын поступил против правил семьи или повел себя не так, как она его учила и как ждала от него. Вдвойне было горько ей слышать о том, как честь обернулась бесчестием, а доблесть - позором. Альена наклонилась к сыну, обняла его за плечи:
- По крайней мере, ты заботишься об этой женщине, которая была врагом князя, и не оставил друзей тех погибших... воинов? Или они разбойники, сын? Я так и не поняла.
- Это называется Сопротивление, мама, - вздохнул первый воин империи. - И да, я делаю все это, но от того только хуже.
Изумленная Альена заглянула сыну в лицо:
- Исправлять причиненный вред плохо? Заботиться о тех, кто пострадал от твоей руки хуже, чем оставить все как есть и уйти? Зачем им такие законы?
- Мне объяснили смысл запрета, - Дейвин взял мать за руку и потерся щекой о ее ладонь. - Я нахожу его логичным. Смотри. Вот я принуждал и мучил женщину, теперь она боится и ненавидит меня. Но я забочусь о ней, и она вынуждена принимать мою помощь и защиту. Теперь она ненавидит себя, как раньше ненавидела меня. Я помог или сделал хуже?
Альена молчала, не находя ответа. Дейвин заглянул ей в глаза, кивнул и продолжил:
- Вот я убил людей, замышлявших злое против князя и его вассалов. Их друзья остались горевать. Нужда свела нас вместе, мы делаем общее дело, они принимают мои приказы и подчиняются мне. Теперь они ненавидят себя самих так же сильно, как ненавидели меня. Я помог или сделал хуже?
Альена заплакала. Сев на пол рядом с сыном, она обняла его.
- С честью или позором, победитель или побежденный, ты мой сын. Я не отрекусь от тебя. И я уверена, Дейвин, что на суде тебя оправдают.
- Даже если так, мама, - вздохнул граф. - Даже если и так...
На четвертый день отсутствия князя в крае Асана поняла, что тащить работу за него и за себя одновременно она не сможет. Контроль зачисток пришлось передать. Кандидатур было две, Офре да Нио, граф Муринский, и Шилл да Лам, маркиза Девяткино. Но граф Офре уже успел зарекомендовать себя у местных так, что Асана в ответ на его порыв только грустно покачала головой.