Когда князь Димитри закончил говорить, по залу пронесся волной общий вздох, вырвавшийся у всех присутствующих одновременно.
Князь да Гранна, не скрывая своего удивления произошедшим, объявил перерыв в заседании на два часа. Все разошлись по тавернам. За тарелкой сырных оладьев Полина пыталась узнать у изумленного энца Жехара смысл этого ритуала. Он долго размышлял, прежде чем ответить. Потом спросил:
- Зачем тебе знать это? Это между ним и Академией.
- У нас в обычае, - легко ответила Полина, - есть похожие свидетельства веры, и я хотела знать, не должна ли я произносить что-то подобное, прежде чем начать говорить.
- Это дело твоей веры, - ответил ее страж.
После оладьев принесли фрукты и новый чайник чая, и энц Жехар учил Полину есть какой-то микроананас, распадавшийся на дольки с семенами внутри. Вкус долек был похож на апельсиновый крем. Потом он учил ее сааланской игре с цветными камешками, а она показывала ему, как играть в коробок. Не то чтобы они были сильно рады обществу друг друга, но эти два часа надо было куда-то деть. А раскладывать камни и кидать коробок по столу всяко лучше, чем сидеть, глядя мимо спутника в стену. Наконец, эти два часа, больше похожие на два с половиной, а то и на полных три, закончились, и они вернулись в ратушу.
Димитри как раз готовился выйти к столу Совета, перелистывая какие-то бумаги. Полина пришла не последней, сразу после нее в зал очень быстро вошла запыхавшаяся Алиса и ее мона, обе розовые от быстрой ходьбы. Как только они заняли места, да Гранна пригласил к столу Димитри.
Князь говорил так же долго, как Марина Лейшина днем раньше. Его рассказ содержал всю историю его правления краем с дня появления в качестве легата императора и заканчивая прошедшим январем. Когда он рассказывал о первой зиме, Полина заметила, что некоторые из присутствующих в зале начали морщиться и шевелиться, и на лицах этих людей был написан заметный, хотя и очень вежливый, протест. "Партия войны, - поняла она, - думали, что обойдется, и сейчас начнут рассказывать, что все не так страшно и было". А потом остановила себя: "Звезда моя, а мы ведь не дома и не можем знать, что они будут делать, так что остановись-ка на том, что им не нравится услышанное, и давай просто понаблюдаем".
Димитри тем временем попросил суд выслушать графа да Айгита, да Гранна предложил ему подождать решения, и суд начал совещаться. Совещались они недолго - минут десять, по оценке Полины, - и решили, что слушать будут. Видимо, надеясь сократить выступление графа в последующие дни. Дейвин вышел к столу и в зале стало так тихо, что был слышен шорох бумаги на галерее: журналисты Земли вручную стенографировали процесс. Граф докладывал технические характеристики купола, описывал параметры гнезд фауны, говорил о феноменах в зоне отчуждения вокруг ЛАЭС, потом перешел к теме безлидерного сопротивления. Во время речи князя публика переглядывалась и перешептывалась, а тут подобралась и притихла. Описав общую структуру Сопротивления в крае, граф перешел к их результатам. Некролог получился только немногим менее внушительный, чем у Марины Лейшиной. Но Дейвин не остановился и на этом, а зачитал все преступления погибших, не подлежащих из-за коррупции судебному преследованию до аварии.