— А ведь и правда, — вырывается выдохом моя досада, я криво улыбаюсь Алиллю. — Печальная из меня радетельная.
— Не все так страшно, правду говорю. История знала и более ужасные экземпляры. Например, жизнеописания некоторых оберегов читать без истерики сложно…
Я поддаюсь его равнодушно-позитивному настроению и выкидываю из головы мысли о прошлом. Всегда знала, что быть аристократкой — это пропащее дело.
— К тому же вас никогда не готовили как полноценную владелицу земель.
— В детстве мечтала стать ведьмой и оживить Птичий клюв, — отшучиваюсь, — но не судьба.
— Почему же… — Алилль замолкает.
Это его раздумье как-то по-странному во мне отдается. Будто мир вокруг замер, чтобы торжественно заявить: дескать, Лайм, нерадивая радетельная наша, открой свои уши и слушай, и глаза лучше не закрывай, а вот рот пока можешь захлопнуть, иначе ненужные слова вдруг вывалятся. Такое редко со мной случается. Возможно, действительно ведьминские корни сказываются. Вот так же понесло меня учиться в Викку, и про первую работу я услышала случайно. Поэтому я терпеливо жду, когда же Алилль определится и выскажет, что надумал.
— Да нет, — вдруг морщится он, — не стоит.
— Стоит! — я бью о стол кулаком так, что подпрыгивает посуда и оглядываются выпивохи за соседними столами. Архивариус закашливается от неожиданности, с трудом восстанавливает дыхание и тихо соглашается:
— Хорошо, раз вы так просите. Но сама тема не из приятных. Скажу сразу, я не хотел напоминать вам о смерти брата. Дело в той ведьме, что принесла его тело.
Моргаю. Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не приложить себя ладонью по лбу. К предкам свадьбу и сплетников! Но как я вообще могла забыть о последнем выжившем, о свидетельнице смерти Амира?
Нет более настойчивого будильника, чем солнечные лучи. Они упрямо карабкаются по подушке, заставляя меня перемещаться в более темный и прохладный угол кровати. Они греют постель и воздух в комнате, мешают даже сквозь закрытые веки. Почему я перед сном не задвинула наглухо шторы? Ах да, хотелось воздуха, и ночью легкий сквозняк действительно был спасением для моего разгоряченного настойкой на релле организма. Хорошо, что хватило памяти принять перед сном бальзам, смягчающий последствия бурной ночи.
Когда-то в студенческие годы пьянки всегда оборачивались утренним похмельем. С тех пор я могу сварить нужный бальзам с закрытыми глазами. Это же можно сказать и о доброй части моих бывших одногруппников, Вот что делает с людьми правильная мотивация! Поэтому этим утром я не страдаю ни от чего другого, кроме как от навязчивых лучей палящего солнца.