— Тебя не волнует твоя судьба?
— Волнует, но сейчас не об этом речь! — я отвечаю слишком резко, и не ожидавший напора Левис теряет всю свою суровость: растерянно моргает и замирает. Приходится мягко погладить его по руке: — Прости, со своими проблемами я разберусь сама, потом. Но мне нужно знать, с чем я столкнусь, вернувшись в наш дом.
— Я понял, Лайм. Скажу так: все достаточно странно, — хмурится Левис. — И это странное началось не сейчас. Впервые я заметил, что брат стал слишком задумчивым еще в прошлом году. После твоего отъезда. Я сразу спросил, что не так. Но толкового ответа не дождался. Мне хотелось, чтобы он мне ответил. Но кто меня всерьез-то воспримет? Я же тот самый бестолковый радетельный, который то бумагу краской пачкает, то по колено в грязи возится.
— Он так и не доверился тебе? — я расстроенно качаю головой.
— Раньше он так смотрел и так не говорил. Будто идет игра на жизнь и на смерть, а не всего лишь дележ власти, — Левис трет лоб и с выдохом признается: — Я не смог терпеть. И убежал в старое поместье. В этом году в бабушкином саду цвели розы…
— Ты хорошо постарался, — я его успокаиваю. Младший не виноват в том, что Амир отгородился. Они с Амиром были слишком разные и слишком по-разному переживали проблемы. Я и сама знаю, как старший брат бывал невыносим. Иногда это вовсе не слабость — оставить Амира отвечать на вопросы, которые он обнаружил, в одиночку. Иногда — это единственный путь сохранить себя, сопротивляться тому страшному шторму, каким был оберег Флеймов.
— Перед тем отъездом он не просто отстранился от меня, он прошел мимо меня, — губы Левиса дрожат. — Может, хотел защитить, а может, не желал более знаться со мной. В любом случае, он все решил за нас.
Я смотрю, как роняет горькие крупные слезы мой младший брат: большой высокий мужчина с доверчивым лицом и открытым сердцем. У него крупные руки и сильные пальцы, жесткая щетина пробивается на подбородке. Он ждет от окружения мира и доброты. Я не хочу видеть, как он перестанет верить самым близким, как однажды бросит мне писать и больше никогда не расплачется ни от злости, ни от облегчения. Но влияния времени мне не отменить. Как не отменить смерти Амира.
На улице постепенно становится все оживленнее и шумнее. По лестнице то и дело сбегают вниз первые клиенты. Работники кафе тоже не дремлют: в воздухе плывет терпкий запах настоя кохи — прекрасное тонизирующее средство, незаменимое в начале дня. На широких столах появляются мясные тарелки, украшенные пучками зелени, корзинки с пышной сдобой и глубокие миски со сладкой кашей. Рядом в глубоких мисках лежат вареные яйца, овощи, легкие хлебцы и соусы к ним. Яркими пятнами выделяются стаканы с апельсиновым соком и креманки с десертом из фруктов и сливок. Запахи такие пленительные, что удержаться невозможно. Я прошу принести завтрак и за наш столик.