Глаза, наконец, привыкают к скудному освещению, и я тогда сразу замечаю, что что-то не так. Шкафы у стола открыты, бумаги на полу, на столе секретаря беспорядок. А еще я не просто опоздала, я здесь не одна. Это я чувствую всей кожей. Не сразу, но мне удается заметить человека возле открытого хранилища. Мое сердце бьется так быстро, что я практически ничего не слышно из-за шума крови. Кто это? Чьим ключом он воспользовался? Что он ищет? Удастся ли нам договориться? Я пытаюсь нащупать в поясной сумке второе сонное зелье. Оно точно есть. Иначе мне не выстоять против мужчины. Где же Левис?..
Когда шум крови немного стихает, я слышу какое-то шевеление за спиной и слишком резко дергаюсь, задеваю какие-то бумаги на полу и привлекаю внимание того, кто стоит возле хранилища и просматривает его содержимое. Таинственный вор поворачивается ко мне лицом. Я от удивления приоткрываю рот. Нет, этого не может быть. Скорее всего, тени искажают действительность, скорее всего, полумрак играет со мной глупую шутку. Потому что иначе… Что же тогда происходит? Зачем все это было?
— Лайм, тебе же сказали: не путаться под ногами, — слышу я сквозь пелену ошеломления.
Голос знакомый, даже слишком. Неужели за моей спиной Рем?.. Но прежде чем я успеваю что-то сказать, шею пронзает ужасная боль, перед глазами все тут же расплывается, а миг спустя и вовсе темнеет.
В этот раз я точно уверена: мне в край надоело просыпаться с головной болью. К тому же это не просто мигрень, к ней примешивается что-то противное, что-то, о чем я не желаю думать. Но Левис зовет, а значит, стоит открыть глаза.
— Лайм! — слышу я его голос. — Дорогая сестра, очнись! Лайм!
— Да, Левис, я уж встаю, — мои глаза не собираются так просто открываться. Состояние действительно еще хуже, чем когда меня отравил дядя. Такое ощущение, будто я долго пила, а позже свалилась с лестницы, пересчитав позвонками все десять дюжин ступеней. Предки, из-за чего такая ужасная боль? Свет не вызывает приятных ощущений, я со стоном прикрываю ладонями лицо. В руки мне тут же тычут какой-то пузырек.
— Это обезболивающее, — я слышу голос Кариссы. Обоняние подсказывает, что она не ошибается, и я залпом выпиваю зелье с привкусом аниса. Через пять минут страданий и мук мне становится легче. В течение этого времени Левис крепко держит меня за руку. Его пальцы дрожат, а ладони неожиданно холодные и влажные. Это заставляет меня судорожно вспоминать, чем именно закончилась наша авантюра. Но в голове только муть и обрывки воспоминаний.
Зелье действует. Когда же я открываю глаза и смотрю на брата, то не могу скрыть удивления. Левис выглядит растрепанно, растерзанно и жалко, иначе и не скажешь, а кроме того, на его скуле свежая царапина и наливается крупный синяк.