— Всё-всё, умолкаю. Мой рот на высокоуровневом замке с тремя печатями, но ты так и не ответил. Чью задницу тебе пришлось поцеловать, чтобы получить такую машину?
От отчаяния Ник впечатался лбом в руль, посидел так минутку, а после завёл двигатель и тронулся с места.
Лобовое стекло чёрного BMW отражало синее небо с обрывистыми облаками и мегаполис, состоящий из изощрённой формы небоскрёбов, что своими белыми тонами и величием напоминали архитектуру райского города. Но стоило машине свернуть на трассу и промчаться через несколько офисных кварталов к набережной, как взору представала обратная сторона золотой монеты, где была даже не бронза, а гнилая древесина. То, что должно было представлять собой асфальт, выглядело как место падения метеоритов. Даже современная машина с уникальной подвеской и системой балансировки стонала от прогулки по этим кратерам. В силу своего роста Маркус несколько раз ударился головой о крышу. Похожие на сараи домики росли вдоль дороги подобно грибам, залезая один на другой. В такой будке два на пять метров мог жить от силы один человек, а приходилось тесниться целым семьям.
«Вот к чему привело необдуманное решение людей создавать потомство», — подумал Маркус, разглядывая собачьи будки, которые люди называли домами. — «Словно собаки, они плодились в погоне за государственным бюджетом, различными льготами или просто потому, что считали, что одного ребенка в семье мало. Как ни прискорбно это признавать, но люди — это просто животные, ведомые своими инстинктами».
— Как думаешь, зачем они это делали? — спросил Маркус, не поясняя сути вопроса.
— О чём ты?
— Зачем они так усердно плодились, зная, что у них нет достойного заработка и собственного дома? Разве они не понимали, в каких условиях придётся жить их детям?
— Они просто не знали, что готовят для них монархи. Каждый в то время думал, что имеет право на счастье. Никто не догадывался, что напыщенные толстосумы заберут себе всё до последней крохи.
— И всё же это не логично. Если бы я заводил ребёнка, то сначала сделал бы всё, чтобы он не оказался на улице.
— Ты сейчас говоришь о себе, ведь так?
— Меня не продавали на фабрику за долги. Однако, когда родители умерли, и пришло время делить наследство, каждому из моих братьев и сестёр достались крохи. Если бы они только не заводили столько детей, если бы думали о будущем, жизнь сложилась бы совсем иначе.
— Да брось, всё не так плохо, ведь сейчас ты игрок мирового уровня. Чемпион столетия.
— Я-то да, а вот другие? Кто-то загнулся от передоза, кто-то попал за решётку, а кто-то и вовсе умер от голода.