– Вы, ваше благородие, должны были слышать про неудачную попытку дворцового переворота против нашей матушки-императрицы Екатерины Алексеевны. Так вот, этот самый Василий Мирович и был тем самым зачинщиком, который пытался освободить из Шлиссельбургской крепости содержавшегося там тайного узника, претендующего на Российский престол, а именно Иоанна Антоновича.
– Подпоручик Мирович перед этим не раз уже в крепость заступал, чтобы её внутренний караул там усиливать. Видно, он всё заранее рассчитал и в ту неделю, когда эту свою попытку предпринял, без очереди у отца туда выпросился. С сорока солдатами из отцовской роты как раз в июле 1764 года он-то и предпринял эту неудачную попытку. Ну а дальше уже известно, что там случилось. Офицерский особый внутренний караул заколол по имеющейся у них тайной инструкции того особого узника, а все эти заговорщики, увидев, что ничего у них не вышло, сдались потом в руки властям.
– Потом было долгое дознание, многих заподозрили в соучастии и посадили под арест. Мировича казнили на плахе, а всех солдат, принимавших участие в заговоре, отправили на бессрочную каторгу в Сибирь. С моего отца, как с прямого командира этого преступника, сорвали офицерский горжет, лишили его дворянства и всего имения, после чего отправили рядовым в дальний Тобольский гарнизон. Про сам заговор он не знал, злодеев сих не покрывал, а уж коли бы что-то и было там за ним, так и он бы сам тогда на ту самую плаху вслед за Мировичем бы пошёл. Но виновен он был лишь в недогляде как первое начальственное лицо над всеми ними, вот так посчитала высокая сенатская комиссия, расследовавшая это дело.
– Мне на тот момент было 12 лет, и я был старшим из его четырёх детей. По приписке с рождения к гвардейскому Семёновскому полку имел уже на тот момент унтерский чин фурьера. Своего унтер-офицерского чина и потомственного дворянства я лишился вслед за своим отцом, и мы всей семьёй с матушкой, сёстрами и братцем-младенцем отправились вслед за ним в дальний Тобольский гарнизон. Там и прошла моя дальнейшая жизнь. У родителей умерли трое малых детей, да зато народились ещё четверо. Отец служил честно и исправно, офицерское звание ему обратно никто, конечно же, не вернул, да и не вернёт теперь, похоже. Но за пять прошедших лет он сумел дослужиться аж до каптенармуса. Хлебнули мы много лиха, ну да ничего, выжили как-то, слава богу, и в этой далёкой Сибири. А как только мне исполнилось семнадцать лет, так выхлопотал я себе право отправиться служить в армию, как раз тогда с турками уже война начиналась. Ну, вот и служу теперь барабанщиком в своём Муромском пехотном полку. После Кагула меня на него перевели, у нас там в роте грамотного солдата, что ранее эту должность занимал, покалечило. Нужен был тот, кто хотя бы читать и писать бы смог. А сегодня с утра меня вызвали в полковую канцелярию и потребовали вас найти.