— Сейчас, моя милая, — сделал неслышный шаг вперед. — Я объясню тебе правила нашей игры. Ты любишь играть?
Катя опустила глаза, робко кивнув, едва заметно задрожала. С неудовольствием заметил, как от нее пошли волны страха.
Сморщив нос, почувствовал себя маньяком.
Этаким растлителем маленьких невинных овечек. Коей Катенька поначалу мне совсем не казалась.
Так что же изменилось?
К тому же, в сексе я предпочитал именно такие игры. Почти полное подчинение партнерши. Но ничего сверх меры, я не извращенец.
Наверное.
Хищно сощурившись, подошел к ней ближе, останавливаясь в шаге, тихо спросил:
— Тебе страшно?
— Немного. Я не знаю, чего ожидать, мистер Бьорн.
Понимающе кивнул, немного расслабляясь.
Хм, может, и не все так плохо?
— Я не причиню тебе того, чего ты сама не захочешь, милая. Но если тебе страшно, ты можешь уйти. Или остаться. Выбирай. Дверь там.
Я кивнул на дверь и немигающим взглядом уставился на девчонку. Волны ее страха пополам с неуверенностью неприятно забивали ноздри, и это совсем не способствовало возбуждению.
На некоторое время я даже пожалел, что вообще впустил ее.
Катя, Катя, что с тобой не так? Сама же, первая, предложила.
Девочка, замешкавшись, потупила глаза, тихо спросила:
— Что мне нужно делать?
Я окинул девчонку задумчивым взглядом, раздумывая, а стоит ли овчинка выделки. Судя по ее непонятной, лично для меня, сейчас зажатости, она не сможет дать то, что мне нужно. А волны страха ― это вообще нонсенс.
О чем она думала, когда предлагала себя и шла к незнакомому мужику, если уж так боится?!
Что у этих девушек вообще в голове?
А физиология продолжала требовать свое. Воздержание никогда не заканчивалось для оборотней хорошо.
Так и до срыва недолго.
Потирая щетинистый подбородок, принимая решение, приказал:
— Разденься.
Она вздрогнула, дрожащими пальцами потянулась к пуговкам на рубашке с эмблемой гостиницы.
— Медленнее!
Взъерошив волосы, отвернулся, с каждой секундой раздражаясь все больше. Не нравилось мне ее поведение. Словно на заклание пришла. А строила из себя… Бабочку легкого поведения.
Обычно с такими овечками в тигриной шкурке секс был скучен и однообразен. И уж тем более такие овечки не спешили лечь под каждого первого. Что ей нужно на самом деле? Может, нехватка денег?
Почувствовав раздражение зверя, досадливо прищелкнул языком. Разбираться мне с овечкой не хотелось, а хотелось, до печенки и сжатых яиц, разрядки. Нормальной, по моим меркам, а не суррогат.
Жестко вбиваться в податливое покорное тело. И чувствовать отдачу.
Тихо зарычав от досады, прикрыл глаза, пытаясь успокоиться.