Цельность архитектурной композиции города, его обширные ансамбли, стройные, изящные здания, парки, обилие памятников и скульптурных групп восхищали ее.
А особенно ей пришлись по душе фонтаны. Они попадались буквально на каждом шагу — большие и маленькие, роскошные и скромные. В журчании их хрустальных струй Лусите слышалась музыка.
В каждом из фонтанов она обязательно старалась намочить руки или умыть лицо — ей казалось, что таким образом она приобщается в самому духу венской классической музыкальной школы.
С Алваро Диасом они были заняты в одних и тех же спектаклях, а потому он часто составлял ей компанию в этих неторопливых прогулках.
В обществе бразильского певца Лус чувствовала себя спокойно и уверенно. Обычно он галантно предлагал ей руку и они пешком отправлялись куда глаза глядят, отказываясь от организованных экскурсий, на которые уезжали в автобусе остальные участники фестиваля.
И они, куда бы ни свернули наугад, обязательно натыкались на что-нибудь чудесное, интересное и притом обязательно музыкальное. Таков уж этот звучащий город — Вена.
Так, они вдруг вышли однажды к собору святого Стефана с его смешанной романско-готической архитектурой.
Они зашли под своды собора послушать мессу.
Алваро, который обычно не сводил с Лус восхищенного взгляда, вдруг позабыл про нее, замкнулся в себе и стал истово о чем-то молиться.
Лус даже почувствовала слабенький, но ядовитый укол ревности. К кому ревновала она? К Спасителю? К святым? Непонятно и глупо.
И все же ей хотелось, чтобы этот темнокожий гигант смотрел на нее непрерывно, ежеминутно!
Зачем? Уж не влюблена ли она?
Или в ней опять говорит лишь женское тщеславие?
Как бы то ни было, а они с Алваро Диасом очень сблизились за эти несколько дней, проведенных в Вене
У них было много общего. Часто они без слов понимали друг друга. Они могли, например, одновременно засмеяться над чем-то, что остальным людям казалось вовсе не смешным. И, надо сказать, здесь, в Австрии, Лус смеялась гораздо чаще, чем дома. Не Алваро ли тому причиной?
Уже на второй день знакомства они перешли на «ты». Однако Диас никогда не проявлял ни малейших признаков назойливости. Ни разу не перешел он границ дозволенного, держась в рамках изысканной вежливости. Он, в отличие от большинства прочих мужчин, никогда не попытался даже ее поцеловать!
Это удивляло и радовало Лус и одновременно заставляло ее недоумевать.
«Он осыпает меня комплиментами, — размышляла она, — и все... А почему? Обычно мужчины бывают гораздо более настойчивы. Мы так часто остаемся с ним наедине, и он ни разу не попытался использовать эту возможность. В чем тут дело? Может быть, он почувствовал, что я... боюсь?»