Здесь, во время мессы в соборе святого Стефана, она исподтишка наблюдала за Алваро Диасом.
Как трогательно он сложил у груди свои сильные черные руки с розовыми ладошками!
Как робко, просяще, по-детски вздымает он свои выпуклые глаза к ликам Христа и Девы Марии!
О чем он просит их?
О чем так страстно молится?
Видно, у него есть какая-то большая мечта, какое-то неисполненное желание... Вот бы узнать эту тайну!
«Наверное, — думала Лус, — эта тайна связана с женщиной. Несчастная любовь? Возможно... Быть может, он продолжает любить эту женщину, отвергнувшую его. Тогда понятно, почему он холоден ко мне. А холоден ли он? Нет же, конечно, нет! Просто его что-то сдерживает. Что именно?»
Внезапная догадка вдруг посетила Лус:
«А что, если он и сам... боится?»
Эта мысль рассмешила ее.
Он этот гигант с сильным голосом, который заставляет дрожать хрустальные подвески люстр Венской государственной оперы — и вдруг страх? Нелепо! Быть этого не может!
Чтобы не засмеяться вслух — в церкви, какое неприличие! — она заставила себя думать об истории этого собора, в который они так неожиданно забрели.
Среди прихожан она выхватила взглядом мальчика лет восьми, чинно сидящего на скамье с Библией в руках.
Живое воображение Лус переодела мальчонку из современного костюмчика в аккуратный, хотя и небогатый камзольчик покроя восемнадцатого века, украсило его голову детским напудренным паричком с небольшой косичкой.
Да это же восьмилетний сын каретника Йозеф Гайдн! Гордясь чистым высоким голоском сына, родители привели его в собор святого Стефана, и кюре тут же взял его в певчие. Никто еще не знает, что спустя годы этот мальчуган станет родоначальником величайшей в мире музыкальной школы, к советам которого будет с благоговением прислушиваться юный Моцарт! Впрочем, Моцарту предстоит родиться лишь через шестнадцать лет.
Мальчик обернулся, почувствовав на себе пристальный взгляд Лус. Он пел! Действительно пел, вторя церковному хору. Кто знает, может быть он, став взрослым, совершит в музыке новую революцию?
«Вырастай скорее, мой маленький брат по духу! — подумала певица. — Быть может, я еще успею исполнить оперную партию, сочиненную тобой! Правда, тогда я буду такой же старой, как бразильская партнерша Алваро, которую ему хочется задушить. Ну что ж, тогда ты, юный знаменитый композитор, напишешь специально для меня партию старухи. Только пусть это будет главная роль в спектакле — такого, по-моему, в мировой опере еще не было, везде на первом плане молодые влюбленные герои!»
Лус приветливо улыбнулась мальчугану и тоже запела. Ей всегда нравилась духовная музыка. Прекрасное сопрано оперной певицы органично вплелось в церковный хор, в то же время выделяясь на его фоне, точно голос ангела.