А вот славянки из России, Чехии и Польши с толстыми косами ниже колен.
«Любопытно, — думает Жан-Пьер, — настоящие ли это косы или шиньоны? Завтра увидим».
Вдруг над площадью раздалось:
— Франция!
Сердце Жан-Пьера сладко сжалось.
Родина, милая родина! Как давно он там не был!
Интересно, в каком именно женском обличье предстанет перед ним его родная страна? В лице участницы конкурса Франция шлет ему прилет — ему, своему сыну, живущему на чужбине уже больше трех лет.
Кого он сейчас уводит? Холодноватую сдержанную нормандку или пылкую южанку из Гаскони?
Жан-Пьер перевел затвор своего маленького карманного фотоаппарата.
Все ближе и ближе сверкающий автомобиль темно-вишневого цвета. На капоте развевается любимый красно- сине-белый флажок-триколор.
Ну скорее же, скорей, почему так медленно?
«Какой бы ты ни была, моя милая француженка, — думал Жан-Пьер, — ты окажешься самой очаровательной на этом празднике красоты!»
В его памяти моментально вспыхивают стихи на родном французском языке, посвященные неуловимой женской красоте — чьи они? Кажется, Поля Верлена...
Я свыкся с этим сном, волнующим и странным,
В котором я люблю и знаю, что любим,
Но облик женщины порой неуловим —
И тот же и не тот, он словно за туманом.
И сердце смутное и чуткое к обманам
Во сне становится прозрачным и простым, —
Но для нее одной! — и стелется, как дым.
Прохлада слез ее над тягостным дурманом.
Темноволоса ли, светла она? Бог весть.
Не помню имени — но отзвуки в нем есть
Оплаканных имен на памятных могилах,
И взглядом статуи глядят ее глаза,
А в тихом голосе, в его оттенках милых
Грустят умолкшие, родные голоса.
Наконец-то из динамиков раздается имя французской красавицы:
— Николь Дюран!
Молодые изящные австрийцы во фраках — судя по пластике, это артисты балета, — галантно распахивают Дверцы лимузина и подают француженке руку, на мгновение заслонив ее от зрителей.
Жан-Пьер прерывисто дышит от нетерпения.
Ну наконец-то, вот она!
Николь Дюран оказалась совсем юным существом, почти девочкой, с робким и нежным взглядом.
Наверное, отборочная комиссия там, в Париже, решила разбить сложившийся общественный стереотип восприятия француженок как бойких, опытных, любвеобильных женщин.
Волосы девушки были вьющимися, огненно-рыжими. Но кроме пламенеющих волос, больше ничего пламенного не было ее облике. Кожа тонкая, прозрачная, с просвечивающими голубоватыми жилками. Длинная трогательна! шейка, почти младенческая. Забавные золотистые веснушки на точеном носике и открытых плечах.
«Сколько же тебе лет, девочка? — невольно прикинул Жан-Пьер. — Шестнадцать? Или пятнадцать?»