— Лея… — в голосе прорезываются ласковые нотки, я смотрю на него, ища молчаливую поддержку, понимание моей боли. Каан моргает, взгляд вновь покрывается ледяной коркой, недовольно поджимает губы.
— Мой адвокат подготовил все документы. Завтра с утра он привезет тебе их, подпишешь. В кратчайшие сроки тебе стоит покинуть страну.
— А если я не полечу? Бог с этим разводом, мне никогда не нужен был этот брак, ты об этом прекрасно знаешь.
— Лея, если я сказал, что нужно улететь, значит нужно.
— Почему? Опять тайны мадридского дворца?
— Думай, что хочешь. — трет переносицу, вздыхает. Некоторое время сидит неподвижно, отвернувшись к окну. Я не вижу его лица, но чувствую его напряжение. Мне требуется минута осмыслить слова и его поведение, попробовать сопоставить, выходит не очень, но одно знаю: что-то его гнетет.
— Каан. — трогаю его за руку, он поворачивает голову. Злость улетучивается, остается только тягучая нежность к нему. Встаю, обхожу стол, замираю перед ним. Он обнимает меня за талию, прижимается лицом к животу. Осторожно трогаю его волосы, едва дыша. Каан расслабляется.
— Ты выглядишь уставшим.
— Лучше спроси, когда я последний раз нормально спал.
— Когда ты нормально спал? — сдержанно смеется, не выпускает меня из кольца своих рук. — Это ведь не твое решение, правда?
— Мое, Лея. Поверь, так будет лучше.
— Почему ты не хочешь мне довериться? Я ведь чувствую, как тебя что-то удручает. — обхватываю ладонями его лицо, заставляю взглянуть мне в глаза. Каан улыбается, перехватывает мои руки, целует по очереди тыльные стороны ладоней.
— Меня удручает, что моя жена очень непослушная, задает много вопросов.
— Я не хочу уезжает. Мне не страшна твоя тетушка. — лицо Каана каменеет сразу же, губы застывают в кривой улыбке.
— Лея, у тебя на завтра билет. Если ты не улетишь, я лично посажу тебя в следующий самолет. Твое желание никого не волнует. — встает, я хватаюсь за лацканы его черного пиджака. — Сладкая, не будь упрямицей. У тебя будет все хорошо, — ласково проводит костяшками по щеке.
— Каан, я… — он прикладывает палец к моим губам, прерывает мое признание, качает головой.
— Ты очень красивая, мави. Я буду всегда помнить твои красивые глаза. — нагибается, прижимается к моим полураскрытым губам. Я зажмуриваю глаза, отдаюсь во власть этому странному поцелую с ноткой нежности и горечи, свободы и плена. Я не верю ни одному слову. Если бы ему было все равно, не целовал бы он меня сейчас так отчаянно, так безнадежно.
— Мави… — шепчет мне в губы, слегка отстранившись. — Не плачь… — смахивает с ресниц капельки слез пальцами. Всматриваюсь в его глаза, ищу в них ответы на свои вопросы. Он борется с собой. Закрывает на секунду глаза, делает вздох через зубы. Перехватывает мои руки у себя на груди, отстраняется.