Карп и дракон. Книга 1. Повести о карме (Олди) - страница 156

— Можете мне не верить, — глухо произнёс Цуиёши. Казалось, маска карпа закрывает его собственное лицо. — Но она давно это задумала. Возможно, тогда, когда взяла несчастного парня в ученики.

Он цедил слова, будто они жгли ему рот:

— Я сказал ей сегодня утром: «Сколь бы долго луна ни скрывалась за тучами, рано или поздно она являет людям свой лик». Эта женщина пожала плечами. Чужими ворованными плечами. Я добавил: «И лик этот может оказаться ущербным». Она ответила: «Прелесть луны в ущербности». Я не нашелся, что возразить. Я никогда не был силён в словесных поединках. Сейчас я бы сказал: не всякая ущербность прелестна.

Меч с низким гулом вспорол воздух. Если бы удар предназначался мне, я бы вряд ли сумел отшатнуться.

Тяжёлый меч летал, будто птица перед грозой. Любой из множества ударов, без сомнения, сокрушил бы кости, угоди он в противника. Но противник тоже был не промах: Цуиёши приходилось нелегко. То и дело он уходил в защиту, отступал под натиском яростного призрака. Я ещё не видел этого, второго, но уже догадывался…

Второй? Вторая?

Сын сенсея замер, занеся боккэн над головой.

— Я часто прихожу сюда, на берег, — дыхание его оставалось ровным и глубоким. — Упражняюсь по вечерам. Море помогает.

— Море?

— Мощь. Спокойствие. Ритм.

Да, спокойствие. Надо бы и мне взять пример с Ясухиро-младшего.

— Я увидел их оттуда, — Цуиёши взглядом указал на берег. — Её и ученика. Они как раз начали поединок.

— Учебный?

— Я поначалу тоже так решил.

Его меч вновь пришёл в движение. Метнулся, отбивая стремительный выпад. Нагината, которой не было, целила прямо в горло — я вдруг увидел это как наяву. Судя по возгласу Мигеру, безликий тоже оказался зрячим сверх меры. Наборное кожаное лезвие, попади оно в цель, надолго вывело бы жертву из строя, а то и искалечило бы. Наши предки так убивали стальными клинками. Цуиёши волчком завертелся по площадке: опасно приближаясь к краю, возвращаясь к центру. Танец с призраком продолжился, образ женщины с нагинатой проступал всё отчётливей.

Цуиёши перехватил боккэн так, что меч словно сделался втрое длиннее. Движения сына сенсея изменились. Они остались быстрыми, как вспышка молнии, но приобрели женственную, чтобы не сказать, змеиную плавность. Теперь в его руках плясала и пела чужая нагината, а противник-невидимка отбивался от алебарды боккэном…

Нет, двумя боккэнами! Ну конечно, двумя!

«…мало кто умеет биться двумя деревянными мечами, большим и малым…» — всплыли в памяти слова сенсея.

Нобуюки Кубо-первый, преданный ученик женщины-воина, умел.