— Что с вами случилось?
Он взял её за плечо, удивительно тонкое, в обхват его ладони, ещё раз изумившись, как на такое хрупкое существо кто-то сумел поднять руку, и попытался посмотреть ей в лицо. Затихшая и обессиленная после рыданий, девушка не могла держать голову — она запрокинула лицо, открывая его взгляду беззащитную тонкую шею, окруженную россыпью блестящих камней. Её прикрытые веки, густо накрашенные перламутровыми тенями, дрожали. Дрожали удивительно густые, тяжёлые ресницы, с капельками слёз на самых кончиках.
— Давайте в машину.
Так и не дождавшись ответа, Алессандро аккуратно погрузил её на переднее сиденье машины и набросил на неё пиджак. Поёжившись, девушка укуталась в него, как в одеяло. Алессандро сел за руль, завёл мотор и выехал на шоссе.
Присутствие в машине неизвестной пассажирки не вписывалось в его планы, оттого Корелли был растерян и взбудоражен. Запах мандарина — чужой запах — удушающим, сладким туманом растекался по салону, вытесняя из головы все мало-мальски связные мысли. После Габриэле в машине всегда оставался тяжёлый, резкий древесный флёр, почти мужской, от которого Алессандро сразу же проветривал салон. А, может, этот странный выбор аромата был всего лишь искусной шифровкой? Чтобы замаскировать запах других мужчин? Алессандро зло усмехнулся своим мыслям. Габриэле получила своё, но ему не стало легче. Свой позор он будет помнить до седых волос…
— Зря вы остановились. Было бы лучше, если бы меня сбила машина.
Низкий, хрипловатый голос, донесшийся справа, выдернул Корелли из глубокой задумчивости. Его мысли о пережитой сегодня семейной трагедии восходили по спирали на новый виток, и не было им конца, но её слова выдернули его в реальность, переключили на «здесь и сейчас». Чувство отвращения и жалости к себе одномоментно сменилось злостью на её беспечность, на её неразумное желание так распорядиться собственной жизнью и жизнью того, кому выпало бы исполнить её желание.
— Так вы за этим вышли на дорогу? А о водителе вы подумали?!
— В жизни бывают такие моменты, когда меньше всего хочется думать о других.
Снова этот странный, царапающий слух тембр, который так не шёл её очень юному, утонченному лицу. Она говорила, как заядлая курильщица, только вот табаком от неё не пахло. Алессандро повернул в её сторону голову. Она повернула тоже. Их взгляды встретились, и Алессандро почувствовал, что его будто толкнули в грудь. На вид ей было чуть больше двадцати, но глаза выдавали в ней вековую старуху.
— В бардачке влажные салфетки и фляжка. Там виски. Выпейте, вам не повредит.