Я не знаю, кто он.
Я не знаю о нём вообще ничего. Но знаю, что в его телефоне фотография моего сына, и это очень и очень дерьмово.
Так, спокойствие. Я старше! Я явно умнее. На моей стороне перевес в пользу жизненного опыта, которого у него пока нет и быть не может. Я обязана оставлять рассудок холодным.
— Здесь повернуть? — спрашиваю нарочито безразлично и дрожащей рукой (надеюсь, он не видит) тянусь в карман пиджака. Мне нужно как-то незаметно набрать маме и задать единственный вопрос: где Миша. Больше меня ничего сейчас не волнует.
Стучу ладонью по карману. Неудобно вывернув руку, щупаю ткань второго. Телефона нет.
Блядство! Я же точно оставляла телефон там! Я делаю так всегда! Наверное, в этот раз зачем-то положила его в сумку. Или ещё чего хуже — выронила, когда летела ласточкой в свободном полёте у эскалатора торгового центра.
— Ты не это ищешь? — с лёгкой улыбкой спрашивает Кай, и я замечаю между его большим и указательным пальцем зажатый телефон. На этот раз точно мой. С трещиной на корпусе — следствие моей жопорукости. А говорят ещё, что на эти стёкла китайцы дают пожизненную гарантию.
— Можно мне… — тяну руку, но Кай отрицательно машет головой и поджимает губы.
— Прости. Но разговаривать за рулём небезопасно. Мы же не хотим разбиться, верно? — и безапелляционно кладёт айфон в свободный карман своих ультрамодных джинсов.
То, с каким лицом он это сделал, всколыхнуло в моей душе новую волну. Она захлестнула собой первую волну вожделения и накрыла даже волну страха. Волна ярости. Жгучая, раздирающая грудную клетку зазубренными щупальцами.
— Что ты, мать твою, творишь, мальчик? — шиплю сквозь стиснутые зубы и с силой давлю на клаксон, прогоняя с дороги зазевавшуюся бабку с допотопной сумкой-тележкой. — Я не знаю, чего ты хочешь, но ты круглый идиот, раз полез во всё это.
— Не нервничай, Натали. Смотри, ты сама не заметила, как разогналась до ста, — тоном строгого дядюшки-брюзги высказал недовольство Кай, и густые брови вновь сошлись на переносице в причудливый домик. — Тебя дома ждёт сын, не забывай. Ой, — снова поджимает губы, — уже не ждёт.
— Чего-о?! — резко виляю на тротуар и давлю на тормоз. Если бы мы оба не были пристёгнуты, столкновения лбов с лобовым (грёбаный русский!) было бы не избежать.
Ремень больно врезается в живот и грудь, но мне плевать. Тяжело дышу, словно только что пришла первой к финишу после марафонского забега.
— Где Миша? Что с ним? Что ты с ним сделал, ублюдок?