После темноты подземной парковки яркость и шум московских улиц кажутся безобразно вульгарными, и опять-таки в первую очередь я думаю, как выгляжу при свете только опускающихся на город вечерних сумерек. Надеюсь, не менее выгодно, чем он.
Да, я сижу и бесстыдно кошусь на своего молодого попутчика.
Чётко очерченные скулы, длинные, совсем по-девичьи загнутые ресницы. Выражение лица расслабленное, как и поза: одна рука лежит на колене (увы, не моём), локоть второй свешен из открытого окна. Лёгкий майский ветер треплет его тёмные волосы, и я жалею, что нельзя взять и сбросить десяток лишних лет. Где я без детей, вереницы проблем и прочего дерьма. Мы могли бы поехать с ним куда-нибудь в клуб или домой, чтобы, не успев захлопнуть за собой дверь, начать неистово трахаться прямо у порога…
Дохлые крысы! Опарыши! Помо́и!
Да сколько можно?! Прекрати уже думать о сексе! Хватит! Нужно срочно на что-то переключиться. Например, на…
— Ты не куришь? — нарушает тишину Кай, и его тембр новыми толчками адреналина стучит в ушах.
— Нет, — выходит хрипло. Прочищаю горло и нарочито сосредоточенно смотрю на дорогу.
Он точно всё понял. Я безбожно выдаю себя с потрохами.
— Можно? — спрашивает он и достаёт из кармана пачку Парламента.
Нет! В моей машине не курят! А Игоря бы вообще инфаркт стукнул!
- Кури, — стараюсь, чтобы голос звучал обыденно, но получается как-то фальшиво.
Кай чиркает зажигалкой и, прикрыв пламя рукой, с наслаждением затягивается.
Как же он её держит… сигарету. Расслабенно и так эротично.
Представляю, как он пропускает между средним и указательным пальцем прядь моих волос, а потом наматывает на кулак и…
Господи, да что это за наваждение-то такое! Может, в латте, что я перехватила в "Кофейнице", какой-то шутник вместо сахара добавил горсть "шпанских мушек"?
— Хороший парфюм, — оборачивается он на меня и, прикрыв глаза, втягивает носом воздух. — Цитрус, чайная роза и… полынь?..
Дерьмо духи. Брать не буду.
— Кай, а сколько тебе лет? — спрашиваю до того, как успеваю проанализировать вопрос. Слова сами вылетают из моего рта и рассыпаются похотливыми горошинами по салону.
Он раздумывает лишь секунду, а потом улыбается. Слишком явно, не скрывая того, что он всё понимает.
— Двадцать.
Двадцать?! Вот дьявол! Всё ещё хуже, чем я думала! Не двадцать три. Да даже не двадцать один!
Получается, только что я мысленно трахала парня, который по законам некоторых стран вообще является несовершеннолетним. Просто отлично.
Но ведь это нечестно! Он выглядит старше!
А потом следует вопрос, слышать который мне совсем не хочется. Даже узнав в далёкие восемнадцать, что на моём лобке завелись "маленькие друзья", я не стушевалась так сильно, как сейчас: