Тяжело дыша, он тушит окурок не о ребро зажигалки, как обычно, а прямо о ладонь, что вызывает у меня неописуемый шок. Он не промахнулся, он определённо знал, что делает!
Едва не свалив поднос, подскакиваю с кровати и хватаю с пола бутылку. Открутив крышку, поливаю остатками воды ожог.
Меня трясёт едва ли не сильнее, чем при вчерашнем отравлении, а он просто сидит как изваяние и с каменным лицом наблюдает, как я пытаюсь сделать хоть что-то, чтобы ему не было так больно.
Это же наверняка неописуемо больно!
— Ты сумасшедший, зачем… — дую на рану, так же, как на сбитую об асфальт коленку Миши. — Ты напугал меня, у тебя были такие глаза… стеклянные.
— Извини, у меня… бывает. Заносит, — говорит он уже ровнее, и взгляд приобретает привычную осмысленность. — Правда, прости, я не хотел тебя напугать.
— Да ты только и делаешь, что пугаешь меня, чёртов идиот, — выдавливаю нервную улыбку, пытаясь подавить накатывающую панику. Его ладонь до сих пор в моих руках, ожог выглядит устрашающе, но Кай его словно не замечает — он крепко сжимает мою руку и осторожно притягивает меня к себе.
— Не бойся меня, Натали, я никогда не сделаю тебе ничего плохого, — шепчет, не сводя с меня совершенно трезвого взгляда. — Ни тебе, ни Мише. Никогда. Ты мне веришь?
— Да-да, я тебе верю, конечно, — отвечаю немного поспешно, опасаясь, что вдруг его снова "занесёт".
Он смотрит на меня долго и пристально, и в конечном итоге слегка обиженно:
— Ты мне не веришь.
— Нет, я верю тебе!
— Не веришь.
Он как всегда прав, бессмысленно прятать от него свои истинные мысли. Он читает меня словно открытую книгу, для него нет ничего невозможного. Мой разум — его пленник намного больше, чем моё тело.
Тяжело выдыхаю и опускаю глаза, смотреть в синие озёра напротив долго просто невозможно — затянет на дно, без шанса на спасение.
Его рука нежно оглаживает моё запястье, и я замечаю несколько едва заметных круглых шрамов на его пальцах. Шрамов, похожих на…
Я не хочу об этом думать.
Я не буду. Об этом. Думать.
Снова решаюсь поднять на него взгляд и, наверное, в миллионный раз за эти дни изучаю его лицо. Такое молодое, совершенное. Идеальные скулы, подёрнутые колючей щетиной, пушистые, немного спутанные ресницы, густые брови и губы, смотреть на которые не желая до них дотронуться, просто нереально. У него очень, очень манящие губы…
— Хочешь меня поцеловать?
— Да иди ты! — тушуюсь, будто пойманная с поличным, и даже пытаюсь отстраниться, но он лишь прижимает меня к себе теснее. И я почему-то не хочу брыкаться: утыкаюсь носом в его шею и, вдохнув его аромат, теряю голову.