Взгляд падает на запачканный соусом ребристый столовый нож, он лежит на опустевшей тарелке Кая, стоит только протянуть руку…
— Так почему я всё-таки здесь, Кай? — шепчу, ощущая виском пульсацию вены на его шее.
Шея — место такое нежное и… уязвимое. Даже тупой столовый нож может нанести смертельную травму…
— Если это не месть, не желание причинить вред, тогда зачем я тебе? Для чего?
— Ты здесь, чтобы любить, — он ласково гладит меня по волосам, заставляя прикрыть глаза от удовольствия.
— Кому любить? Кого?
— Тебе меня, конечно. И наоборот, — невесомый, словно взмах крыла бабочки поцелуй.
Шумно вдыхаю, наполняя лёгкие пленительным ароматом его кожи.
— Дурацкий ответ.
— Как и вопрос.
Освобождаюсь из его объятий и поднимаюсь с пола. Нож лежит всё там же, на тарелке.
— Ты мог просто позвонить мне там, в Москве. Мы бы встретились, ты бы мне всё объяснил, я бы поняла тебя… По крайней мере постаралась бы понять. Мы бы посидели где-нибудь в ресторане, но вот это всё… — обвожу рукой комнату, — …ты же понимаешь, что всё, что здесь сейчас происходит, это ненормально?
— Отчасти.
— Отчасти?! — ужасаюсь. — Ты украл ребёнка из-под носа его собственной бабушки, и то, что ты сводный брат Миши, нисколько не оправдывает твой поступок. Ты окрутил меня на подземной парковке торгового центра и как бы глупо это ни прозвучало — меня ты похитил тоже. Просто посадил в машину женщину на одиннадцать лет старше и увёз туда, куда тебе нужно. Прямо перед объективами десятков камер видеонаблюдения. Ты совсем повёрнутый! Либо ты привык к вседозволенности, либо все твои диагнозы нисколько не преувеличены и тебе нужно лечиться.
— Мой организм и так уже химическая лаборатория. Когда я был маленьким, то пил всё, что давали, благо, потом вырос и понял, что всю эту хрень можно спустить в унитаз.
— А может, надо было слушать врачей?
Кай встаёт тоже, носком кроссовка задевая тарелку — нож беззвучно падает на ковёр.
— Я — не кретин. А если и так, тебе нечего бояться, — между пальцев снова появляется незажжённая сигарета. Сейчас, когда он стоит напротив и смотрит вот так исподлобья, я вдруг замечаю в нём едва уловимые черты Игоря.
— Я честно до смерти от всего этого устала. Может, прекратишь паясничать и нести чушь про любить друг друга и расскажешь, наконец, зачем я здесь?
— Ты ведь не куришь? — чиркает спичкой и с наслаждением затягивается.