Мой телефон возвращается. Лео сам вкладывает его в мои ладони вместе с пожатием. Сейчас я не хочу говорить с Ландау, но отвечаю, как только Сашка перезванивает. Я даже не выхожу из купе, чтобы намеренно позлить непробиваемого Короля. Это принципиально.
Он стискивает зубы. Желваки ходят ходуном. Ничего, перетопчется.
— Прости, я выходила, не смогла сразу ответить, — улыбаюсь я далёкому Ландау.
— Я решил пожелать тебе доброго утра. Подъезжаешь?
— Да, скоро уже.
Я вижу, как Король делает короткие шажки по купе. Ему мало места. Дверь я перегородила, выйти он не может, поэтому мечется, дожидаясь, пока я завершу разговор.
Нам и говорить-то с Ландау не о чём. А то, что между нами произошло, ни в какое сравнение не идёт с тем, что я испытала, когда Лео на миг прижался ко мне и навис, словно желая поцеловать.
Ожидание поцелуя от Короля оказалось намного сильнее поцелуя с Ландау.
— До встречи, Таня, — прощается со вздохом Сашка. Я чувствую, как ему не хочется заканчивать разговор.
— До встречи, Саш, — снижаю голос до интимного шёпота.
Зачем я это делаю, спрашивается? Но это выше меня, сильнее. Хотя бы мысленно, но мне хочется наказать Лео, мелко отомстить, что ли. Даже не знаю.
— До встречи?! — вздрагиваю от бешенства в голосе Короля. — До какой встречи, Эль?! Мы же договорились, что ты не будешь пока раздавать обещания и встречаться со своими возлюбленными.
Дурак ты, Лео. Смотрю на него с тоской и грустью. Ой, какой же ты дурак…
— Это оборот речи, не более, — кидаю на него снисходительный взгляд свысока. Он полон лжи и притворства, но Лео этого не замечает.
— Для тебя — может быть. Но не для него, Эль. Для него это — руководство к действию. Не думал, что ты так плохо знаешь мужчин.
Я вообще их не знаю, баранолобый избранник сердца моего. Да мне никто и не нужен был с тех пор, как мы расстались. Все на одно лицо. Я даже имён не запоминала. Сашка — первый. И то, потому что так захотели наши родители. А может, потому что время прошло и сгладило немного углы. Но не изменило чувств, как оказалось.
— Он же припрётся сюда. Прискачет, как козёл, которому показали капустный лист!
— Лео, перестань, — невероятно трудно спрятать улыбку. Я пытаюсь удержать губы, но они так и норовят пуститься в пляс. — Ты драматизируешь и сгущаешь краски.
Он останавливается. Прищуривает глаза. Меряет меня взглядом сверху вниз.
— На что спорим? — это почти деловое предложение. Лео никогда не спорит, если рискует проиграть.
«На поцелуй», — хочется ответить, но, боюсь, он меня неправильно поймёт. Или посмотрит с сожалением, как на собаку, которой уже ничем не поможешь. Разве что по голове погладить.