Он не запасной аэродром, как иногда бывает у девчонок: не получится с этим, значит другой парень подойдёт, лишь бы не одной куковать. Я не могу так думать о Сашке. Он… другой. Особенный, хоть и чужой мне по сути.
— Привет-привет, — улыбаюсь я ему, хоть он и не может видеть моего лица.
— У тебя обед? — спрашивает, хотя, наверное, специально высчитывал время. Мы как-то говорили с ним о расписании пар — он спрашивал. Видимо, запомнил.
— Да, я в столовой. Ты слышишь, как стучат ложками по тарелкам голодные студенты?
Я немного перебарщиваю с жизнерадостностью. Парни из охраны слишком цепко смотрят на меня. Говорить при них неудобно, но отключиться я не могу — это неправильно.
— Я бы хотел сидеть рядом с тобой, Таня, — как-то неожиданно это всё и не вовремя. Может, Лео прав? Я дала ему повод предпринять более решительные шаги?
— Здесь скучно, рутина, мандраж перед сессией. Ничего интересного для тебя, поверь, — отвечаю слишком бодро, а потому — насквозь фальшиво. По крайней мере, мне так кажется.
— Зато там есть ты, — возражает он мягко, и пока я соображаю, как бы его поделикатнее отшить или хотя бы разговор свернуть, Ландау спрашивает: — У тебя всё хорошо, Таня?
И от его простого вопроса — мороз по коже.
— Да, — чувствую, как немеют губы, — а почему ты спрашиваешь?
Он вздыхает на том конце эфира. Я слышу его дыхание, словно он рядом и дышит мне в ухо.
— Не знаю. У меня такое чувство, что с тобой что-то происходит, а ты не хочешь говорить или рассказывать. Боишься или не решаешься. Обещай мне, что обязательно позвонишь, если… в общем, я был бы рад, если бы ты звонила почаще.
Он чего-то не договаривает. У меня волоски дыбом на руках и затылке. И вот эта недосказанность сводит с ума. Ландау ведь на что-то намекал ещё там, дома?
Я боюсь спрашивать. Не хочу поднимать муть из глубины души и страх. А ещё больше не желаю проболтаться только потому, что он словно пытается что-то исподволь узнать.
Что я о нём знаю? Кроме того, что он из очень приличной семьи со старыми традициями? Уж слишком некстати его пристальный интерес к моей серенькой жизни. Или это потому, что я позволила чуть больше, чем нужно? Из-за поцелуев?
— Конечно, я тебе позвоню, Саш, — роняю беспечно. — Спасибо, что позвонил. Рада, что не забываешь меня. Было приятно с тобой пообщаться, но мне пора — обед закончился.
Но прежде чем я нажимаю на «отбой», слышу, как Ландау очень чётко произносит короткую фразу:
— До скорой встречи, Тань.