Большаков делал то же самое. Он скупал. Ибрагимов сообщил, что находится в частной клинике в Швейцарии, и велел действовать на свое усмотрение.
— Олег, мальчик мой, — шептал он, глядя на перечеркнутую траурной ленточкой фотографию на столе.
Большаков не убирал ее все эти годы. Окончательно похоронит сына он только тогда, когда свершится месть.
* * *
Ольга с мужем обедала в «Гран Крю». Она безумно захотела морепродуктов, о чем и сообщила Зимину. А раз беременная жена желает морских гадов, надо ей их немедленно предоставить.
Заведение было оформлено просто. Стены «под бетон», простые столы в ряд, мягкие стулья с подлокотниками, теплое освещение. Огромная винотека в нишах напротив столов. Панорамное окно-витрина от пола до потолка. Охранники Зимина не одобрили, посчитав потенциально опасным, и Ольге с мужем пришлось сесть за стол в глубине небольшого зала.
— Думаешь, все еще существует риск покушения? — спросила Ольга.
— Не исключено, — ответил Мирослав.
Вообще-то он был уверен, что без Кузина и подельников вся организация быстро развалится. Но расслабляться не стоило.
Тут готовили только на заказ. Ольга терпеливо ждала свои сахалинские гребешки и потягивала из бокала «перье» без газа, отказавшись от кофе и чая. Сам Зимин выбрал полукилограммовый стейк.
— Кусок для собакена возьму, — сказал он, когда Ольга, заглянув в меню, вопросительно посмотрела на него.
Она рассмеялась. Все ясно. За месяц мальчики спелись, пока холостяковали без нее.
— Попроси сразу упаковать половину, — посоветовала она. — Или повтори заказ.
Это ей тоже нравилось в нем. Зимин даже в дорогом, престижном ресторане, повар которого имел звезду Мишлен, мог попросить «с собой». Многие знакомые Ольги, достигнув достаточно высокого уровня жизни, манерничали. Они бы никогда и ни за что такого не сделали, чтобы не показаться хуже остальных.
Самое смешное, что ни ему, ни ей нельзя было пить, а выбор тут был прекрасный. Ей не светит бокал вина в ближайший год, если она, конечно, намерена сама кормить ребенка. От таких мыслей становилось странно, будто речь шла вовсе не о ней. Будущее — просто абстракция, несмотря на то, что оно тут, растет у нее внутри.
Последние события показали, что сложно загадывать даже на день вперед, не то что на месяц! Случиться может что угодно.
— Знаешь, я думала, состарюсь и умру одна, — сказала она.
— Почему? — удивился Зимин.
— Ну… Бесплодная смоковница.
Мирослав ничего не сказал, только посмотрел внимательно, словно искал, где же там прячется эта самая «смоковница» и с чем ее едят. У Ольги возникло иррациональное ощущение, словно он видит ее насквозь, со всеми ее достоинствами и недостатками.