— Чего мучаются? Несли бы лучше этого свежего покойника прямо к месту захоронения.
К счастью, последних земляне не понимали, так как те изъяснялись на тиэлянском языке.
— Давайте прямо в больницу, — сказала Евдокия Петровна.
— У них нет больницы, бабушка, — ответил ей Саня. — Он будет лежать дома один.
— Как это один? — взвилась баба Дуня. — Я еще не дожила до такого срама, чтобы оставить больного на съедение старухе смерти. Тогда несите его к нам. Что смогу, то и сделаю для Туюшки...
— Нельзя, Евдокия Петровна! — со слезами на глазах сказал Тан. — У нас за неразрешенную помощь наказывают очень строго. И не только нарушителя, но и его родственников.
Саня и Анюта опустили головы. Евдокия Петровна закрыла лицо руками. Тип, Топ и Туп почему-то взяли друг друга за руки и крепко сжали их. Туя внесли в его дом, окруженный благоухающим цветущим садом.
В ЧУЖОЙ МОНАСТЫРЬ СО СВОИМ УСТАВОМ...
Вечером в ’’Лотосе” было тихо. Не слышалось ни разговоров, ни смеха. Все обращались друг к другу шепотом, но больше молчали. Евдокия Петровна была так расстроена, что даже забыла о своем вечном предназначении — кормить ребятню досыта. Она настрогала наспех каких-то бутербродов, но сама к ним даже не притронулась. Ушла в свою комнату и занялась там вязанием шерстяного шарфа для будущей зимы.
— Бабушка нервы успокаивает, — шепнула Анюта брату.
— И, наверное, что-то обдумывает, — добавил очень проницательный Саня.
Спать не хотелось, время тянулось медленно. И Семин отправился к Вовочке сыграть партию-другую в шахматы, хотя заранее знал, что Рыбин непременно обставит его. Но сегодня Саня был готов на жертвы. Анюта от нечего делать поплелась за братом.
Предложение Сани относительно шахматишек большой радости у Вовочки не вызвало. Но перечить другу он не стал, потому что лучшей идеи убить время у Рыбина не было.
Сане досталось играть черными. И он, что было на него не похоже, принял жребий молча. Расставил шахматы и сразу же уставился на фигуры, не сделав пока на доске ни одного хода. Саня сделал вид, что усиленно думает.
Со стороны могло показаться, что в Саниной голове сейчас роятся сотни шахматных этюдов и он напряженно думает, какой из них применить для разгрома белого противника. Но, увы, черное войско вовсе не занимало Саниного воображения. Перед глазами его мелькали Голубые столбы, странная лаборатория под ними, кровь Туя, окрасившая прозрачные волны Тихого океана. И когда Семин услышал привычное ”мат”, он нисколько не был раздосадован. Смешав шахматы в кучу, Саня покорно сказал: