«Ослика» оставили у недостроенного здания, где решили укрыться на ночь.
Расположились повыше, чтобы и еду нормально, на огне, разогреть и приготовить что–нибудь. Вернее, не на огне, а на углях, чтобы дыма поменьше было и всё это, разумеется, в помещении без окон, не дай Улей, отсветом привлечь нежелательное внимание. Тем более, высотки торчат среди леса как тополи на поле, видно издалека.
Пока не стемнело окончательно, Медоед и Шмель выбрались на крышу, осмотреться, завтра встанет топливный вопрос. И если до этого Анжелика подсказывала, где можно относительно безопасно заправиться и пополнить не очень большой запас, то сейчас такого нет, мест этих она, как уже говорила, не знает. Нестор же не озаботился «загрузить» ей более подробную «карту». Медоед, к слову, догадывался, каким образом или по какому принципу старик это провернул.
С крыши обзор открылся прекрасный. Сразу стал виден и город, километрах, наверное, в десяти, дома маячили на самом горизонте.
— Завернём туда завтра, — произнёс Медоед.
Шмель некоторое время молчал, пытаясь углядеть что–то вдали среди зданий.
— Так–то, километров на двести, соляры ещё хватит… должно подвернуться по дороге что–нибудь…
— Может да, а может и нет, сам знаешь… кстати, здесь на стройке пошукать ещё надо с утра, кран, вон, с бульдозером есть.
— Разбиты они, я первым делом на баки глянул. Но, поглядим, конечно…
Ещё некоторое время простояли молча, наблюдая, как диск солнца медленно заплывает за горизонт.
На ужин Анжелика умудрилась из совершенно обычных продуктов, купленных в стабе из другой, можно сказать, вселенной, на коленке и углях, сотворить маленький кулинарный шедевр. Котелки «вычистили» до блеска, не раз поблагодарив довольную девушку.
Спустя, наверное, минут сорок, путники приготовились ко сну и разложившись в одной комнате, довольно быстро уснули. Все, кроме Димы. Сон всё не шёл, не давало некое беспокойство. Ещё какое–то время лежал, пытаясь уснуть, но понял, бесполезно. Как можно тише постарался выбраться из спальника и ушёл на крышу, подняться надо всего на этаж.
Там он вдохнул свежего воздуха, прошёлся и в конце концов, уселся на какую–то перегородку. Мыслей почти не было. Вернее, одна, об отце. И уже она тянула за собой нить размышлений. Как искать? Где? Пекло, это ведь тысячи километров. Тысячи заражённых, постоянная резня. Куда идти, в какую сторону?
Медоед вдруг поймал себя на мысли. Он боится. Боится снова вернуться в тот ужас, в то постоянное ощущение близкой, смертельной опасности. Но и не вернуться нельзя. Вспомнились «слова–мысли» Нестора: