Поужинали осточертевшими уже сухпаями и тушёнкой. Не разговаривали, да и не о чем особо, истории у Димы кончились ещё два дня назад, а у Шмеля с Анжеликой в арсенале нашлось совсем немного интересного, во всяком случае, того, что можно было рассказать Медоеду.
Потом начали раскладываться ко сну. Шмель с Медоедом, обычно, в таких случаях, когда ночевать приходилось не в домах, спали возле машины, а девушка внутри, на широком заднем сиденье, вечно с утра жалуясь на неудобство, при этом категорически отказываясь спать снаружи. В пути, к слову, она тоже переместилась с переднего на задние места, поменявшись с Димой.
Первым в эту ночь дежурил кваз.
* * *
Лёгкий толчок в плечо вырвал из сна.
— Твоя смена, — шепнул Шмель, он, кстати, тоже, как и Дима, в темноте видел лучше обычных людей. Парень это понял почти сразу, на второй ночёвке, заметив, что ночью кваз двигается достаточно уверенно.
Медоед тихо вылез из спальника. Шмель уже отошёл за машину и стараясь не шуметь, начал укладываться.
В котелке, что приятно, кипяток, за это спасибо, подумал Дима. Сам он тоже, когда дежурил первым, оставлял кипячённую горячую воду.
Заварив из пакетика чай, бесшумно вышел из бокса и уселся у стены между воротинами. Темень непроглядная, даже со зрением Димы видно было метров на пятнадцать–двадцать, дальше всё тонуло во мраке. И почти полная тишина. Где–то, иногда, что–то потрескивало и поскрипывало на лёгком ветерке, вот и всё. В пределах действия эмпатии тоже тишь да гладь. Задумался об Анжелике. Последнее время он начал ловить себя на мысли, что она начинает ему нравиться. Пусть и характер у неё не самый спокойный, но это не проблема, видали и хуже, опыт есть. Но при этом и берегов не путает, что хорошо, прекрасно понимает, когда следует остановиться. Красива, тут совсем не придерёшься. А ещё она довольно неплохо владеет оружием, драки не боится, сама влупить может, бойкая в этом плане. До Риты далеко, конечно, но та была насквозь отбитой психичкой, а Анжелика нет, нормальный человек, что есть несомненный плюс. К слову, сейчас, Медоед понимал, что чего–то длительного и серьёзного с Ритой никогда бы не вышло. Или это он сам стал нормальным? А тогда, будучи, мягко говоря, не в себе, могло ли у них что–то получиться? Дима мотнул головой. Нет. Она в прошлом. Да, было хорошо, сумасшедше ярко, но, было. Спасибо ей за невероятный опыт. Момента с пулей в миллиметрах над ухом, правда, так и не понял. Психанутая, одним словом, пусть и прекрасно знал, что не убьёт.
Мысли снова вернулись к Анжелике. Предупреждение Шмеля он помнил, но всерьёз не воспринимал, в конце концов, если и девушка начнёт выказывать симпатию, квазу останется лишь утереться. А что–то такое Медоед начал замечать. Может быть ему и казалось, эмоций–то её читать не может. Это, кстати, тоже добавляло «остроты». Когда знаешь, что чувствует человек, становится не так интересно. Сейчас же, словно слепой. Что же казалось? Анжелика, иногда, могла расположиться поближе или в разговорах бросать на него взгляды украдкой, не те, изучающие, «другие». Замечал ли это Шмель? Наверняка. Но пока что руки и ноги у Димы целые, значит и начинать опасаться за целостность своей тушки не стоит. В общем, отношение к девушке у Медоеда, на данный момент из практически равнодушного приятельского и «рабочего», так сказать, перетекло в нечто более «тёплое». И если он прав, Анжелика об этом знает.