Люди продолжали умолять и что-то говорить, пытались убедить его в том, что не виноваты, пока я пыталась осмотреться по сторонам, с ужасом замечая теперь десятки растерзанных людей, из тел которых были в буквальном смысле вырваны куски, откуда продолжала сочиться багровая кровь.
В том числе и ту старуху…ее настигла участь страшнее остальных, потому что голова лежала на некотором расстоянии от тела, вырванная неровным куском, когда на лице посмертно застыл немой крик ужаса и распахнутые глаза навсегда запечатлели ее страх и безысходность.
Я в очередной раз убедилась в том, что Зверь на самом деле ощущает эмоции и какой-то внутренний настрой, когда он повернулся всем корпусом, однако не стремясь нападать или сделать хотя бы один угрожающий резкий выпад вперед в сторону того самого охотника, который всегда был на моей стороне и пытался спасти. К счастью, он был жив! Волки не тронули его! И теперь он приближался медленно и осторожно, протягивая одну из шкур и тихо кивая Зверю:
— Возьми для Рады. Чтобы не околела.
Он не знал, что жар огромного мощного тела Зверя греет сильнее любой самой плотной шкуры, пока я пыталась улыбнуться ему израненными губами и замечала, как Зверь склонил голову в знак благодарности, взяв из рук мужчины тяжелый кусок и бережно заворачивая меня, словно в его руках был ребенок.
После пережитого кошмара, ненависти людей и боли, его забота казалась еще более нереальной и трогающей, когда снова все притихли, во все глаза глядя теперь на то, как самый страшный из всех возможных проклятий в мире в обличии человека, усадил меня на край какой-то повозки, укутывая до самого подбородка в шкуру.
— Закрой глаза, Рада.
Я тяжело сглотнула, понимая, что Зверь говорит это не просто так.
Но не смогла побороть себя, наблюдая за тем, как он двинулся вперед поступью истинного хищника, чья сила струиться в каждом движении мощного тела, завораживая до дрожи в кончиках пальцев, по направлению к людям, что и сейчас держались вместе, безуспешно пытаясь прятаться друг за друга.
Зверь найдет того, кого ищет. Теперь я знала это наверняка.
Его не остановят ни мольбы, ни собственные раны, от которых на его огромной спине текла кровь.
Он ощущал все настолько остро и тонко, что спрятаться было просто невозможно.
Когда он выдернул из толпы людей мужчину, я только вздрогнула, не помня его рядом с собой.
Но Зверь ощущал все иначе, когда прорычал, встряхивая его, словно тряпичную куклу:
— Какой рукой ты касался моей жены?
Глаза несчастного округлились и губы побледнели, пока тот пытался выдавить из себя хоть что-то разумное и разборчивое, не просто закричав, а в буквальном смысле взвыв от боли, когда Зверь дернул его руку, вырывая кисть и отбрасывая ее к ногам обезумивших от ужаса людей.