Как. Же. Неловко.
Смертельно. Неловко.
Я неуверенно подошла к тому месту, где расположился Ермолов и ждал свой завтрак. Поставив перед ним блюдо, тут же схлопотала от мужчины пристальный взгляд. Я почувствовала, как моментально жар вспыхнул на моих щеках, перекинувшись на шею, затем и грудь…
— Апельсиновый сок, Валерия, — апатично раздалось напоминание.
Герман Давидович, постукивая по пустому стакану рядом с тарелкой, продолжал смотреть на меня в ожидании, когда я, наконец, выберусь из прострации и начну шевелить задом.
— И-извините, — взволнованно прощебетала.
Метнулась к холодильнику и взяла со средней полки кувшин. Снова подошла к островку, за которым сидел Ермолов, стараясь не обращать внимания на невозмутимого брюнета. Почему он неотрывно пожирал меня взглядом, но при этом не проронил больше ни слова? Наверняка он хотел мне что-то сказать.
О, я как же мечтала забраться в его голову и узнать, о чем он думал!
Герман злился на меня?
Что я делала неправильно?
Осталось ли у него хоть немного уважения ко мне после ночи?
Потому что, по правде говоря, я не знала, осталась ли у меня и толика уважения к самой себе…
— Вам налить полный стакан? — уточнила я, осторожно заглянув ему в глаза.
— Полный, — коротко ответил, темными глазами пронзая меня насквозь.
Ооотлично.
— Что-нибудь еще?
Я проследила за тем, как его взор упал на грязную кастрюлю, которую я оставила на плите.
— О, я… я сейчас все уберу, Герман Давидович!
Я ощущала на себе тяжелый взгляд Ермолова все время, пока бродила по кухне, наводя идеальную чистоту. Заниматься домашними делами гораздо, гораздо спокойнее в одиночестве. В обратном случае, когда за мной пристально надзирал хозяин квартиры, я не могла сосредоточиться на уборке, как бы ни силилась. Все буквально падало из рук.
Каждый раз, когда у меня хватало смелости мимолетно смотреть в его сторону, я обнаруживала ответный к своей скромной персоне интерес.
Если он будет вести себя образом и дальше, как долго я продержусь здесь?
Вновь прочистив горло, мужчина освободил стул за кухонным островком и бесшумно подошел ко мне сзади.
— Ох! — воскликнула я, выхватив из его рук грязную тарелку. — Пожалуйста, позвольте.
— Благодарю.
Герман стоял довольно близко ко мне, поэтому дальнейшее мытье посуды стало задачей проблематичной, поскольку тарелки и столовые приборы выскальзывали из моих намыленных дрожащих пальцев, с противным звуком брякая о раковину. Я задыхалась в его присутствии и вовсе перестала дышать, когда мужчина напоследок задержал на моем покрасневшем лице испытывающий взор дольше, чем это было необходимо.