Я почувствовала острую необходимость в разрядке напряженной тишины, воцарившейся в кабинете, и лихорадочно прокручивала в голове варианты, с помощью которых могла бы поспособствовать тому, чтобы атмосфера в помещении перестала быть такой гнетущей.
— Ваше белье в стирке, и я… я прибралась на кухне, как вы и просили, Герман Давидович, — проговорила торопливо и мысленно отругала себя за жалкий голосок. Блеяла, словно овечка, встретившая большого и страшного волка.
Я слегка отпрянула от брюнета, когда он остановился напротив меня в непристойной близости. Съежилась от вида тронувшей его полные губы ухмылки и поспешила отвести взгляд, потому как продолжительное созерцание пунцового рта закончится для меня горьким сожалением из-за невозможности вновь прильнуть к мужчине и утянуть в поцелуй…
— Возможно, придется немного протереть мой письменный стол, — тихо выдохнул Герман, вложив в свою фразу некую двусмысленность, от которой у меня перехватило дыхание.
Я не была уверена, хочу ли сорвать с него одежду, или дать ему пощечину за то, что он так самонадеянно предположил, будто я когда-нибудь вновь займусь с ним сексом.
Но кого я пыталась обмануть?
Я буквально чувствовала, как мои колени слабели от соблазнительной перспективы. Я с жадностью смотрела, как Герман провел языком по нижней губе, и если это не было намеком на нечто большее, чем обычную уборку в его кабинете, тогда я полный ноль в распознавании флирта.
Мой взгляд упал на свежевыглаженную белую рубашку, расстегнутую на несколько пуговиц. С придыханием я любовалась смугловатой кожей Германа и крошечной частью татуировки на груди, на долю секунды позволив воспоминаниям о прошлой ночи пронестись через сознание.
— П-прямо сейчас? — вопросила, сглотнув комок в горле. — Вы обычно не работаете дома, и, может, я уберусь в вашем кабинете завтра? — было невероятно сложно сосредоточиться на чем-то, кроме того, как сантиметр за сантиметром Ермолов сокращал дистанцию, надвигаясь на меня, будто хищник.
— Сегодня, Валерия. Мне нужно, чтобы ты протерла мой стол прямо сейчас, — ровным голосом упорствовал он.
— Но…
— Сегодня, — его голос просел до хрипоты, и Герман вновь облизнул свои упругие губы самым великолепным образом, что незамедлительно свело меня с ума.
— Ооо, — выдохнула я, не зная, что сказать.
Мои навыки сопротивления откровенно хромали и не шли ни в какое сравнение со способностью Ермолова добиваться всего, чего бы он ни возжелал.
— Валерия, — промурлыкал Герман, подойдя ко мне еще на шаг, заставив отступить к его столу позади.