Я поперхнулась шоком.
— Наказать меня?
— Да. Тебя когда-нибудь наказывали? — процедил сквозь стиснутые зубы, глядя на меня глазами, в которых плясали адские огоньки.
Что конкретно он подразумевал под наказанием?
— Я не понимаю, ч-что вы имеется в виду, — запинаясь, ответила я.
Накажет тем, что вычтет из моей зарплаты стоимость брюк? Или тем, что нагрузит меня дополнительной работой по дому? Уволит, в конце концов? Больше всего я опасалась именно последнего варианта.
Взглядом Герман прожигал меня насквозь, и я могла поклясться, что его мысли проносились в голове с ураганной скоростью — размышления на тему его непревзойденного гнева из-за испорченной одежды и того, каким образом он собирался наказать меня.
— Простите, — я не нашла ничего более разумного, кроме как прошептать очередное раскаяние, низко склонив голову.
— Подойди, — выдал суровым тоном и, развернувшись, направился к кровати.
Я не знала, правильно будет идти за ним, или нужно все бросить и бежать, бежать отсюда со всех ног.
Неведение пугало до чертиков.
— Подойди, Лера, — с нажимом повторил Герман, лишь подчеркнув, что спорить и пытаться выяснить детали возмездия бесполезно.
Поставив на пол корзину с бельем, я осторожно приблизилась к мужчине.
— Хорошо, — промычал, оглядев меня с головы до ног.
Я стояла перед ним, опустив руки и нервно переминаясь с ноги на ногу.
— Раздевайся.
Четкое указание действий вывело меня из состояния тревожного ожидания.
— Прошу прощения? — переспросила я. Смятение охватило меня диким огнем.
— Снимай. Свою. Одежду, — четко выговорил он. Слова слетали с его языка с явной враждебностью.
Сценарий мести Германа заключался в том, чтобы уничтожить и мою одежду тоже?
Хотелось бы мне думать, что он планировал поквитаться таким способом, однако моя интуиция намекала на обратное.
Я знала Германа достаточно, чтобы быть уверенной наверняка… Он не играет в мелочные игры.
Глубоко вздохнула и отвела от мужчины взгляд. Скрестив руки на груди, он бесстрастно предвкушал мое подчинение. В конечном итоге любопытство одержало верх над страхом, и я приступила к медленному стягиванию ткани со своего тела. Оставила лишь трусики, однако Герман немедленно выдвинул возражение:
— Избавься от них.
— Ладно, — судорожно выдохнув, я выполнила его приказ.
Брюнет какое-то время только наблюдал за мной неотрывным пронзающим взором.
А затем требовательным тоном задал вопрос:
— Ты когда-нибудь была отшлепанной?